«Я теперь ненавижу их, своих коллег»: медик из Саратова рассказала, как ей пришлось лечить себя от коронавируса

— Вы понимаете, я теперь ненавижу их, своих коллег. Этих людей и коллегами-то назвать не могу. Я — операционная сестра, и в своей работе не могу оставить салфетку в животе у пациента, иголку. Тогда от моих деяний переумирало бы пол-Саратова — от перитонита. Я не имею права не помыть руки перед операцией… А есть люди, которые сидят на своих местах, даже не пытаясь никого вылечить.

Я была пациенткой нашего областного онкологического диспансера. В нем меня и заразили коронавирусной инфекцией.

В стационар я легла 12 мая и пребывала там до 22-го. Получилось так, что когда мне уже была проведена операция, в отделении началась эпидемия. Сразу изолировали тех, у кого была температура.

От нас медработники эту информацию сначала скрывали. Но мы заметили, что на двери вместо надписи «Палата» появилась надпись «Изолятор». И нас это, разумеется, насторожило. Мы спросили: что случилось? Нам ответили, мол, ничего страшного, это осложнения после операции у людей. Но когда таких пациентов «с осложнениями» стало очень много, у них начали экстренно брать мазки. У одного подтвердилась коронавирусная инфекция.

Тогда начали экстренно выписывать всех пациентов. Нас — меня и еще двух пациенток — закрыли в палате, чтобы мы не ходили в коридор. Еду нам приносили, санузел там был. У нас троих мазки взяли только через несколько дней.

И в день выписки стало известно, что одна из нас больна.

Эту женщину с подтвержденным диагнозом отправили в областную офтальмологическую клинику на 9-й Дачной — там теперь организован коронавирусный госпиталь. Ей сделали компьютерную томографию легких. Все оказалось чисто, и ее поместили просто под наблюдение.

У меня первый тест оказался отрицательным. Меня отправили домой. Благо, мне есть где остановиться пожить, и я не вернулась к семье, а ушла в самоизоляцию на 14 дней.

Супруг отнес мои документы в поликлинику (городская поликлиника № 3 на Б. Горной, — прим. ред.), чтобы они обо мне все знали. Что я была контактной, что у меня брали мазок и результат оказался отрицательным.

Из поликлиники позвонила какая-то врач и сказала что якобы меня к ней «присоединили» и она должна меня наблюдать. Но ко мне так никто и не пришел и больше никто не звонил.

Прошло пять дней моей самоизоляции и тут у меня начала подниматься температура. Озноб страшенный. И я поняла, что, скорее всего, я подцепила эту инфекцию.

Я связалась с этим доктором, и она мне говорит: «Срочно вызывайте врача». Я позвонила в поликлинику, описала, какая у меня ситуация, какие проблемы и жалобы. А они начали задавать мне дурацкие вопросы. Знаю ли я, кто меня заразил, например. А я ведь не могу знать нулевого пациента. Потом начали возмущаться, почему из стационара им не позвонили.

Я просила их: «Придите ко мне, пожалуйста, домой. Мне очень плохо».

В итоге через два часа мне позвонила женщина, которая представилась дежурным врачом и заявила, мол, сегодня воскресенье, она ко мне не придет, но обещает передать все сведения моему участковому врачу. Сказала: «Вам участкового вызывать уже не нужно, я все данные передам». Я ее спросила: «Какое лечение я уже могу начать? Я понимаю, вы ехать ко мне не хотите, но окажите хоть какую-то помощь!» Она ответила, что все вопросы к участковому.

Я сама медик, и после телефонного разговора с «дежурным врачом» начала обзванивать всех друзей и знакомых, понимая, что у меня явные признаки коронавирусной инфекции. Было очевидно, что чем быстрее я начну лечиться, тем лучше.

В итоге мне сказали, какие антибиотики и по какой схеме необходимо принимать. Не в поликлинике сказали — пришлось добывать информацию самой. Родственники купили мне все необходимые лекарства, и я начала их прием. И колоть, и пить таблетки. Температура держалась на уровне 38,2-38,3. Я начала ее сбивать. Так прошел день.

Наступил понедельник. Двенадцать часов дня. Мне никто не звонит, никто не приходит. Я позвонила опять тому врачу, которая якобы меня курирует. Говорю: «Я вам вчера писала, что у меня температура, а врач ко мне не пришел».

Она сходила в регистратуру, там подтвердили, что был вызов, но якобы я отказалась от визита врача. Потом она мне пишет: «А почему вы не сказали, что у вас температура?» Я отвечаю: «Как же я могла этого не сказать, если это была главная причина вызова врача?».

Затем позвонила заведующая отделением. Когда я спросила, возьмут ли у меня мазок на коронавирус, она ответила отрицательно. «У вас в выписке написано, что вы были в контакте 18 мая, а сейчас уже 1 июня. Следовательно, никакой коронавирусной инфекции у вас быть не может», — отрезала она.

Тут я просто расплакалась.

Позже она мне перезвонила и сказала, что врач ко мне все же придет — сегодня, а вот мазок у меня возьмут уже завтра, потому что мазки якобы берутся в определенные дни из-за договора с лабораторией.

Прошло еще два часа. Я позвонила мужу и сказала: «Если ты сейчас не сходишь в поликлинику и не устроишь им скандал, я так понимаю, ко мне никто не придет, ни один врач». Муж у меня, мягко говоря, эмоциональный человек. Он пошел, снимал на камеру телефона все, что там происходило. Муж сказал им, что пока ко мне врач не придет, он из поликлиники не уйдет. Они отмахивались от него, просто закрывали перед ним все двери. Но в итоге муж добрался до заместителя главврача.

После визита в поликлинику муж пошел в прокуратуру. Описал всю ситуацию. Это было 1 июня, пока ответа мы не дождались.

Позже мне сказали, что участковый вообще к таким больным как я приходить не должен. Что у них есть какая-то спецбригада, но что это — непонятно. В итоге ко мне пришел молодой человек. Без защитной одежды, без халата. В одноразовой маске и перчатках.

Я его спросила: не волонтер ли? На это он возмутился: «Да вы что, я давно работаю». Я говорю: «А вдруг я больна? Где ваша одежда защитная?» Он смутился на секунду и сказал: «Мне ничего не надо, у меня есть маска, есть перчатки и этого достаточно». Я его спросила: «Но если я больна, как вы потом в таком виде еще к какому-то пациенту пойдете?». Если он свое здоровье не бережет, но есть же другие люди.

Он меня послушал и почему-то решил, что мое состояние — это послеоперационные осложнения. Я его заверила, что нет ни боли, ни покраснений. И швы наложены внутрикожные, которые снимать не нужно. Я по профессии операционная сестра, мне не нужна помощь хирурга. Тогда он сообщил мне, что у меня якобы банальное ОРВИ и ушел.

На следующий день ко мне пришли брать мазки. Девушки сказали, что результаты будут готовы через два дня. Я сдавала 2-го июня, но в итоге результат получила только 8-го. Пришел результат. Отрицательный.

Тест проводила лаборатория при 5-й детской инфекционной больнице. Я в поликлинике специально взяла этот документ. Я написала врачу, которая меня «курировала» — Кристине Калдышкиной: «Определите мой статус. Я больна или я имею право выходить на улицу?»

Она мне сказала, что тест дает стопроцентную гарантию, что я не больна коронавирусной инфекцией.

«Запишитесь ко мне на прием, у вас 10-го числа заканчивается больничный, вы должны явиться в поликлинику ко мне на прием», — заявила врач.

Мой муж сходил, получил талончик для меня. В тот же день, когда она мне сказала, что я имею право выходить, я сразу побежала в лабораторию KDL — сдавать анализ на антитела. Сдала я кровь, позвонила в DI-центр на компьютерную томографию легких и в этот же день ее сделала.

Пришел результат, что у меня есть антитела, что говорит о том, что коронавирусная инфекция у меня есть. Компьютерная томография показала, что у меня двухсторонняя пневмония. А тест отрицательный. То есть это полная фальсификация.

Я снова связалась со своим врачом и опять спрашиваю ее, дает ли мне тест основание спокойно перемещаться по городу. Она говорит: «Да, конечно».

В итоге 10 июня я в маске и перчатках прихожу к Калдышкиной на прием и сначала результаты диагностики не показываю, а начинаю ее выспрашивать: может мне какие-то дополнительные исследования провести? «Вы понимаете, — говорю, — что одного теста для диагностики недостаточно?» Она мне ответила, что мне не нужно никакие дополнительные исследования проводить.

Потом она решила померить мне сатурацию — это насыщение крови кислородом. На палец вешается специальный аппарат — пульсоксиметр. И у меня оказался очень низкий объем кислорода — 91 при нижней границе нормы в 95. А врач говорит: «Вы знаете, просто душно в кабинете, жарко. Сейчас если и мою сатурацию измерить, будет такая же».

Она послушала меня и сказала, что легкие абсолютно чистые. Что у меня ни хрипов, ни каких-то других предпосылок для беспокойства нет.

Я ей сказала, что у меня до сих пор нет обоняния, до сих пор влажный кашель, но она никак не отреагировала. Я специально дала ей возможность заполнить все документы и подклеить в карту. Как они это будут теперь исправлять, ума не приложу.

В итоге у меня закончилось терпение и я результаты исследований, проведенных мною за собственные деньги, выложила на стол.

Она заметалась.

Заявила сначала, что частной клинике верить нельзя. Тогда я достала второй документ — из лаборатории. Тот, в котором сообщается, что антитела у меня есть. После этого она начала кричать, что я не имела права приходить в поликлинику. Я говорю: «Как же так? Вы мне говорили, что проведенный тест — стопроцентная гарантия моего здоровья».

Потом врач побежала к заведующей отделением. О чем они говорили, неизвестно. Они мне так и не объяснили, кто же был ответственен за мое лечение.

Это я такой сознательный человек. И у меня есть деньги на то, чтобы провести диагностику. Я, уходя из поликлиники, сказала им, что с таким отношением ко всему мы не победим коронавирусную инфекцию. Если сам пациент назначает себе лечение, сам проводит диагностику.

А что, если бы я послушала их? Я бы вернулась в семью, перезаражала бы детей и мужа. И не только. Представляете сколько таких людей — недиагностированных с пневмонией — ходят по городу? Они заражают людей, а тесты у них отрицательные! И за эту халатность никто не несет ответственности.

Сейчас я опять сижу дома. Только что приходили, взяли у меня мазок. Экстренно, с нарушением всех сроков. Хотя у меня все уже диагностировано, он не нужен. Думаю, они просто зачищают хвосты.

Как мазок брали — отдельная история. Звонят и говорят, мол, у вас тут кодовая дверь, мы никак не можем войти. Я удивилась: какая кодовая дверь? Говорю, нажимаете на воротах номер квартиры, у меня сработает домофон и вы войдете.

Пять минут жду. Никто не звонит. Тогда я перезваниваю им и спрашиваю: «Вы где?» На что мне женщина отвечает: «Как где? Вы нам дверь не открываете!» И говорит мне адрес, совсем не мой. Набережная космонавтов, а я живу на Волжской. Хорошо, что еще есть телефон. А могли еще и фамилию мою перепутать…

Кстати, я поддерживаю связь с пациентами, которые со мной были в одной палате в онкологическом диспансере. Та женщина, у которой подтвердили коронавирус и которую отправили в офтальмологическую клинику, у нее, по-видимому, заболевание проходит бессимптомно. Ей не дали ни одной таблетки и не сделали ни одной инъекции.

При этом она — онкологическая больная, но ни одного хирурга в этом стационаре не было. Она просила, чтобы ей сделали перевязку, а перевязку сделать некому. А человеку только операцию провели. И что у нас, всё на самопомощи?

Я сейчас прошу ее сходить и сдать анализ на антитела. Если окажется, что он отрицательный, то, значит, здорового человека положили в коронавирусный госпиталь!

Как знать, возможно даже наши тесты перепутали?!

Пришли результаты гистологии после моей онкооперации. Подтвердилось, что это онкология. Мне сказали, что необходима вторая операция — расширенная. Но когда я ее смогу сделать — неизвестно. Сейчас, пока я до конца не выздоровела, никто мне не будет делать наркоз. Мне даже не провели онкологический консилиум из-за всей этой ситуации. Неизвестно, нужна ли мне лучевая терапия или нет.

В Роспотребнадзор я звонила. Они очень просили, чтобы я это дело не бросала. Обещали подсказать мне — как поступать в таких случаях. Так как нарушены мои права.

Я не хочу отступать. Ведь любой может оказаться на моем месте.