На связь с редакцией ИА «Версия-Саратов» вышел экс-депутат областной думы Алексей Сергеев, который, как недавно сообщили саратовские следователи, был объявлен в международный розыск. В настоящее время Алексей Николаевич заочно арестован судом. Он пытался обжаловать такое решение через своего представителя в апелляционной инстанции, но безуспешно. Сергеев рассказал о том, почему скрывается за пределами страны и как намерен отстаивать свою позицию в таких условиях. Приводим его рассказ целиком.
О возбуждении уголовного дела
— Все, что сейчас происходит по отношению ко мне и к моей семье, я считаю не совсем законным и справедливым. Для меня до сих пор загадка — как можно было за два дня организовать уголовное преследование и арест на основании оговора. Какой-то шпионский детектив устроили в отношении меня.
Уголовное дело связано с ООО «Стройкомплекс-2002». Его расследовали целый год, при этом ни разу меня не вызывали, не проявляли какого-то интереса. Изначально дело возбуждалось по факту появления обманутых дольщиков при строительстве в поселке Юбилейный. Но то, что было предъявлено мне — там речь о дольщиках не идет. Со слов одного человека, которые я считаю оговором и клеветой, следователи вдруг решили, что я был фактическим руководителем этого ООО, отдавал там какие-то команды и велел куда-то вывести 40 миллионов рублей!
О том, что следственные органы проявили ко мне внезапный интерес, стало известно из присланной повестки, в которой не указывался статус — в качестве кого меня хотят допросить. Свидетель? Подозреваемый? Эта повестка из Следственного управления СК по Саратовской области сразу же вызвала у меня подозрения — что-то происходит не то. Там сразу было указано, что приходить стоит с адвокатом.
На тот момент я находился в Саратове. Это было в сентябре 2018 года.
О том, почему стал скрываться
— Я не очень доверяю нашим — саратовским — правоохранительным органам в принципе. Учитывая, что у меня уже произошел инцидент с моим сыном Артемом, который, на мой взгляд, и арестован и сидит незаслуженно. С таким же успехом можно было предъявить обвинения кому угодно, даже мне. Также обвинить во всех грехах, как это сейчас, собственно, и делают.
Все очень голословно. Нет фактов. Поэтому считаю, что сын сейчас отбывает наказание незаконно. Причем, наказание это предвзятое настолько, что волосы дыбом встают. По такой статье, наверное, посадили человека вообще в первый раз в Саратовской области. Это часть 2 статьи 201 УК РФ (использование руководителем коммерческой организации своих полномочий вопреки интересам этой организации, — прим. авт.).
Проблема в том, что суды, почему-то, стали легко соглашаться со всем, что бы ни говорили следователи. Представителям правоохранительных органов даже не надо ничего доказывать. Пошла такая нехорошая тенденция. Судьи даже не требуют от следствия хоть каких-то нормальных доказательств. Думаю, что в Советском Союзе у нас вообще бы все эти уголовные дела просто бы не прошли. Ведь тогда, прежде всего, требовали доказательную базу. То есть, не просто то, что кто-то где-то что-то сказал, а факты — подписи, бумаги, распоряжения… А сегодня, к сожалению, этого не требуется. Достаточно так называемых устных доказательств. Допросили человека и все. Артема ведь так и обвинили — на основании допросов каких-то свидетелей.
Я ни секунды не сомневался в том, что нечто подобное произойдет и по отношению ко мне. Поэтому был вынужден покинуть пределы страны. Как только я увидел повестку, четко понял, что меня хотят арестовать и посадить в СИЗО. Сколько я там потом буду находиться? Попробуй, докажи свою невиновность из изолятора!
Это вообще очень опасная тенденция со стороны правоохранительных органов — сначала сажаем в СИЗО, а потом разбираемся. А в СИЗО у нас, к сожалению, не очень-то хорошая атмосфера. Там и моральное давление могут применить, и физическое. Все это прекрасно знают из СМИ — и ноги там ломают, и копчики… Все, что угодно может в СИЗО произойти. А потом докажи, что ты не сам где-то там поскользнулся и упал.
Поэтому желания попасть в СИЗО не было. Тем более, совсем не хочется туда попадать из-за чьей-то клеветы в мой адрес. Чтобы пытаться оттуда потом докричаться до судей. Я, например, удивлен тому, что в отношении меня сейчас судом приняты столь жесткие меры, как арест. Почему нельзя было сделать подписку о невыезде? Зачем человека сразу загонять в СИЗО? Тут, думаю, ответ очевиден.
Вопросы к следствию
— К следователю, который ведет это дело, очень много вопросов. Более года он не проявлял ко мне никакого интереса, меня ни разу не вызывали, не опрашивали. И тут вдруг, на основании слов основного фигуранта уголовного дела — директора ООО «Стройкомплекс-2002» Бориса Хутиева — начинается преследование.
Почему не были допрошены основные свидетели? Почему не допросили бухгалтера, начальника производственно-технического отдела, начальника снабжения этой фирмы? Других сотрудников, которые находятся у них в подчинении? Просто спросить у людей, которые сидят в офисе: «А Сергеев тут бывал, в этой конторе?» Ведь мне же приписывается ведение финансово-хозяйственной деятельности предприятия. Как такую деятельность возможно вести ни разу не побывав в офисе, не проведя ни одного совещания, не дав ни одного распоряжения никому?
Все только со слов одного человека — Хутиева, который заявил, что руководил фирмой, получая от меня прямые распоряжения. Вопрос: как бы я мог это делать, не побывав ни на базе, ни на хотя бы одной стройке? Не зная ни прорабов, ни главного бухгалтера, ни инженера? Никого! Ну как? Как можно вести хозяйственную деятельность?
Если никогда не присутствовал на планерках, не давал приказов ни бухгалтерам, ни снабжению, ни ПТО. Я не знаком с подрядчиками, никогда не распоряжался деньгами и ничего не получал. Как можно быть руководителем и не знать главного бухгалтера и главного инженера?
Я знаю, что такое хозяйственная деятельность. Знаю, что такое распоряжение деньгами. Это, извините меня, нужно каждый день сидеть — корпеть. Думать, как необходимо поступить в той или иной ситуации. В свое время, когда я действительно вел финансово-хозяйственную деятельность на предприятиях, они у меня до банкротства не доводились. И ни на одной стройке, где я реально командовал, не было обманутых дольщиков.
А вот Хутиев, как настоящий руководитель, занимался заключением договоров, распределением денег. Его жена Татьяна Майхир возглавляла отдел реализации. Так же к Хутиеву есть вопрос по делению строительной площадки в Юбилейном на несколько частей. Это была единая площадка на 4 дома. Все затраты на коммуникации, проекты, покупку земли и подготовку площадки должны были быть распределены на все 4 дома в равных долях. А сейчас есть сведения, что Хутиев, Майхир и Евгений Шелеметьев — друг Хутиева, который поддержал его показания — являются учредителями ЖСК «Юбилейный». Я не думаю, что следователь всего этого не знает.
Есть еще одно немаловажное обстоятельство. Моя семья приобрела в этом проблемном доме квартиры. И заплатила за них по рыночной стоимости, взяв большой кредит. И сейчас мы такие же обманутые дольщики, с непогашенным 20–миллионным кредитом. Получается, я сам вредил своей семье, разоряя предприятие! Где логика? Как человек, не имеющий имущества за границей, денежных средств и банковских счетов с долгом в 20 миллионов может быть мошенником?
Есть еще вопрос к правоохранительным органам. Они что, слепые что ли? Они что, не видят, кто реально командовал «Стройкомплексом»? Я не думаю, что они не знают этой информации. Поэтому к ним и возникает вопрос: откуда вы сделали выводы? Со слов заинтересованного лица — главного фигуранта дела?
Хорошо, если вы мне вменяете часть 4 статьи 159, то там речь идет о групповом мошенничестве, о сговоре. Вопрос: с кем я сговаривался? С Хутиевым, что ли? На какую тему я с ним сговаривался? Что это за 40 миллионов, которые мне пытаются вменить? Если эти 40 миллионов украдены, значит я их должен был увести куда-то — на какой-то счет? Или получить физически? Может быть в оффшор вывести? Опять вопрос: как человек, у которого нет ни оффшорных зон, ни имущества за границей, ни банковских счетов, где хранятся миллионы, может быть преступником? Мошенником? Как же я тогда мошенничество совершал?
Говорят сейчас, что я делал что-то в интересах своего сына. Но, извините, тут фантазировать можно до бесконечности. В интересах сына, бабушки, дедушки, партии Советского Союза — тоже можно было приписать. Что это такое? Какие-то художественные сочинения, которые следствие преподносит как якобы доказательства моей вины. Как на этих фантазиях можно строить обвинения в отношении человека, который никогда не воровал и денег ни у кого не брал? Я в этот «Стройкомплекс» вообще принципиально никогда не лез.
Вот в «Новострое XXI» я до 2011 года реально был генеральным директором. Я руководил, был на стройке, проводил по четыре совещания в день, чтобы вести нормальную хозяйственную деятельность. А тут ни разу нигде не был — и на тебе. Поэтому такое ощущение, что может иметь место какой-то сговор. Ощущается предвзятость следственных органов именно ко мне.
О том, кому выгодно уголовное преследование
— В принципе, разобраться в том, кому это выгодно — не сложно. То, что Борису Хутиеву, человеку, который являлся директором СК «Стройкомплекс-2002» и выполнял все управленческие функции, это все выгодно — очевидно. Он просто пытается свалить вину на другого, чтобы уйти от ответственности самому. Тут все понятно.
Все обвинение построено на показаниях Хутиева. В обвинении указано, что я являлся фактическим руководителем ООО «Стройкомплекс 2002» и «Стройкомплекс-2002» с 2013 по 2016 год. Как такое возможно — я понять не могу. Хутиев, человек не юный, якобы был введен мною в заблуждение и не понимал, что делает. Любой, кто его знает, скажет, что это просто невозможно. Более того, невозможно, чтобы Хутиев выполнял чьи-то там указания, приказы. Сейчас он говорит обратное, чтобы уйти от уголовной ответственности. Но почему суды, прокуратура и следствие так легко соглашаются с этими нелепыми обвинениями? Вот это непонятно.
Гадать: политический это заказ или еще какой-то — бессмысленно. Я не вижу, откуда могло бы все это пойти. Я не являюсь какой-то особо значимой фигурой. Не знаю, кому может прийти в голову организовать такое преследование.
Про международный розыск и Интерпол
— Кстати, я очень надеюсь, что меня действительно объявили в международный розыск. Мне просто, допустим, интересно — а пойдет ли Интерпол на то, чтобы меня разыскивать? Потому что если бы Интерпол меня действительно объявил бы сейчас в розыск, то у меня появилась бы возможность защищаться в иностранном суде и доказать, что все, что мне предъявили — это клевета. Это тоже одна из форм защиты.
Но я боюсь, что тех оснований, которые мне предъявили саратовские следователи, не достаточно для того, чтобы меня разыскивал Интерпол. Но это было бы очень хорошо. Ведь Интерпол в таких случаях запрашивает уголовное дело, которое я бы смог посмотреть — что там происходит. Сейчас этого дела у меня нет. Я вижу только обвинение и догадываюсь: кто и что сказал. Сейчас моему адвокату, как мне кажется, дали ознакомиться только с обвинительной частью дела.
Сейчас мною написаны и поданы жалобы в Генеральную прокуратуру, Следственный комитет России и другие организации. Я также обратился к депутату Государственной думы и рассчитываю на его поддержку, что он поможет разобраться — почему в Саратове на основании чьих-то слов можно преследовать человека. Я не рассчитываю, что с этим делом смогут разобраться в Саратовской области. Я хорошо понимаю, что раз следователь вынес такое обвинительное заключение, значит есть определенные договоренности в определенных инстанциях.
Я очень рассчитываю на справедливое расследование со стороны вышестоящих органов. Саратовским я не верю. Очень хотелось бы, чтобы расследование вывели за пределы Саратовской области, чтобы не было предвзятости или каких-то договоренностей.
Про жизнь в розыске
— Стоит понимать, что хорошего в сегодняшнем положении дел для меня мало. У меня нет желания находиться где-то далеко от Родины, от семьи — от детей и внуков. Здесь у меня нет ничего. Я тут гол как сокол. Мне бы, естественно, хотелось вернуться на Родину. Причем, со своим честным именем, которое до сих пор не было запятнано.
Мне, прежде всего, хотелось бы попросить извинения за то, что на сегодняшний день я не могу находиться у себя на Родине, видеться с друзьями, родными… Попросить извинения за то, что на меня завели такое уголовное дело и очернили доброе имя. Надеюсь, мне все-таки удастся свое имя оправдать.