Пять пудов любви

20 сентября 2010, 14:07
Пять пудов любви

Свой новый сезон саратовский театр драмы имени Слонова амбициозно открыл премьерой чеховской "Чайки". Чехов в последнее время стал частым гостем на саратовской сцене - ТЮЗ в прошлом году презентовал зрителям "Вишневый сад" и "Даму с собачкой". Теперь свое мнение о чеховской драматургии высказал театр имени Слонова. Над постановкой работали московский постановщик Сергей Стеблюк и петербургский сценографист Ольга Герр. Однако сенсации не получилось. У "Чайки" более чем богатая история. Первая постановка "Чайки" на сцене Александринки провалилась с треском...

без названияСвой новый сезон саратовский театр драмы имени Слонова амбициозно открыл премьерой чеховской "Чайки". Чехов в последнее время стал частым гостем на саратовской сцене - ТЮЗ в прошлом году презентовал зрителям "Вишневый сад" и "Даму с собачкой". Теперь свое мнение о чеховской драматургии высказал театр имени Слонова. Над постановкой работали московский постановщик Сергей Стеблюк и петербургский сценографист Ольга Герр. Однако сенсации не получилось.

У "Чайки" более чем богатая история. Первая постановка "Чайки" на сцене Александринки провалилась с треском. Как вспоминала одна из артисток театра: "Ни одна пьеса так мучительно плохо не исполнялась на сцене Александринского театра и никогда не случалось нам слышать не только шиканья, но именно такого дружного шиканья на попытки аплодисментов". На субботней премьере зрители аплодировали. Даже встали. Но как-то медленно, неохотно. И актеров по старой доброй традиции второй раз на сцену не вызвали. Зато сам вышел режиссер-постановщик пьесы Сергей Стеблюк, который поблагодарил публику за теплый прием.
"Чайка" - не из тех пьес, что интригуют сюжетом. Каждый театрал, да и большинство "зрителей время от времени" помнят основную фабулу пьесы. Коротко ее можно выразить словами Тригорина, который, увидев убитую Треплевым чайку, записывает в книжечку новый сюжет для небольшого рассказа о молодой девушке, похожей на чайку. "Случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил ее". Сам Чехов еще на стадии создания пьесы писал о своем замысле: «...Комедия, три женских роли, шесть мужских, четыре акта, пейзаж (вид на озеро); много разговоров о литературе, мало действия, пять пудов любви». Красиво, печально, многозначительно, однако все это такое количество раз ставилось на мировых и российских сценах, что, надо думать, даже специалисты по творчеству Чехова потеряли счет. Хотелось новаторства, удивления, а получилась пьеса "для школьников", которым удобнее будет сходить в театр, чем пролистать томик Антона Павловича. Излишне классично, строго, что называется "по традиции". Впрочем, как раз в рамках традиции постановка смотрится уместно.

Безусловно, порадовало начало. Пьеса стартовала не "вдруг", а как будто плавно перетекла в действие из суеты зрительного зала. На подмостках копошились, казалось, работники сцены, что-то доделывая, приколачивая, поправляя, и только через минуту стало ясно, что это приводят в порядок самодельный театр Константина на берегу озера. Вскоре появился и сам герой. Действие пьесы пошло своим чередом. Герои ссорились, мирились, философствовали. Нина Заречная раненой чайкой, еще не чуя беды, металась от Треплева к Тригорину, в одинаковом жесте распахивая руки-крылья в объятия одного, а затем другого. "Я чайка!"
Сценический круг на протяжении пьесы приводили в движение несколько раз. Налаженная на скорую руку сцена на берегу озера сменялась уютной гостиной, а она - зарослями камышей, реалистично разросшихся прямо на подмостках. Неизменной оставалась лишь полная луна, из акта в акт неярко освещая место действия. Надо сказать, художник поработал над атмосферой на славу. Вечером на заднем плане ненавязчиво переливался красками закат, во время грозы над сценой сверкали «настоящие» молнии, а последняя встреча Треплева и Нины состоялась почти в полной темноте - зрители только угадывали героев в темных силуэтах на импровизированном "мосту". А в первом акте, пока Заречная произносила знаменитый монолог про мировую душу, в зал напустили дыма - задумка Треплева была реализована в полной мере. Запаха серы не почувствовала. Возможно, потому что сидела не в первых рядах. Между тем вспомнилась "мхатовская" "Чайка", сыгранная на этой же сцене два года назад в ходе гастролей МХТ - эхом от той постановки стало своеобразное объемное звучание голоса Заречной, созданное с помощью микрофонов.

Вообще актеры постарались на славу. Хороша гордая Маша в исполнении Татьяны Родионовой, несчастная в своей любви к доктору Полина Андреевна (Светлана Москвина), старенький Петруша, который, не вовремя заснув, перепугал всех жильцов усадьбы (Юрий Кудинов). Только, пожалуй, слишком много крика - эмоциональное пресыщение. К концу пьесы уже перестаешь сочувствовать кому-либо из героев. И когда Константин в финале демонстративно проходит в полумраке с ружьем в руке, уже с осознанием того, что произойдет, ждешь этого. Выстрел. Доктор выходит выяснить, в чем дело, возвращается, с улыбкой извещает, что это всего лишь лопнувшая склянка и тихо одному Тригорину сообщает, что Костя застрелился и просит увести Аркадину. Занавес поднимается, и по сцене катятся до этого стоявшие на нем стулья. И, припомнив, что сам Чехов определял жанр своего произведения как «комедия», можно с полным правом сказать – «финита ля комедиа».