В минувшее воскресенье, как и прогнозировали синоптики, выдался погожий весенний денек: вовсю светило солнце, звучала капель, одним словом, стояла идеальная для прогулок погода. Если бы не одно «но»...
В минувшее воскресенье, как и прогнозировали синоптики, выдался погожий весенний денек: вовсю светило солнце, звучала капель, одним словом, стояла идеальная для прогулок погода. Если бы не одно «но». Вместе с теплом на улице появилась грязь, которая уже стала непременным атрибутом нашего города. Правда, некоторые кандидаты в своей предвыборной кампании обещали сделать город чище и зеленее. Однако 13 марта у них получилось нечто совершенно противоположное.
Как показал день выборов, грязи в нашем городе хоть отбавляй — в воскресенье на избирательных участках ее оказалось даже больше, чем на улице. Мой рабочий день начался в 8 утра с телефонного звонка - коллега грустно сообщила, что ее выгнали с избирательного участка и теперь она идет писать заявление в прокуратуру, и пожелала мне удачи. «Предупрежден — значит, вооружен», - подумалось мне и, захватив с собой диктофон и фотоаппарат, я отправился проверять ее слова на собственной шкуре. Почти сразу же со мной связались мои информаторы и сообщили, что на участке № 143 замечена рота солдат, которая по закону должна голосовать по месту службы. Еду туда.
На входе ко мне подбежала женщина и, подозрительно косясь на фотоаппарат, попросила предъявить документы. (Как выяснилось потом, это председатель участковой избирательной комиссии Елена Перепелицына.) Я показал удостоверение, но председателю этого показалось мало, и она потребовала покинуть участок в связи с отсутствием «аккредитации». Накануне в облизбиркоме нам сообщили, что для работы на выборах достаточно одного удостоверения, поэтому я попросил объяснить, откуда у нее такие данные. В ответ женщина заявила, что объяснять закон она мне не обязана. «Какой закон?» - спросил я. Елена Борисовна бросила: «Федеральный». - «Вы знаете, как бы вам объяснить... законов много! Какой именно?» - продолжил я, но безрезультатно. Похоже, она и сама не знала, на какой закон опиралась.
Попытка выяснить, какой из множества ФЗ она все-таки имела в виду, не увенчалась успехом — ничего нового, кроме слов «федеральный» и «закон», я не услышал. Зато сам усмотрел в ее действиях нарушение основного закона - Конституции РФ, а именно ее 29 статьи. Стоит отметить, что наблюдатели на этом участке никак не отреагировали на наш диалог — они, судя по всему, строго выполняли свою главную функцию — то есть, наблюдали. Когда я поинтересовался, представителями каких партий они являются, они попросту отказались со мной разговаривать. К тому моменту, как я попал на участок, люди в военной форме уже уехали, поэтому мне пришлось-таки выполнить требование председателя. Впрочем, я успел выяснить, что это были курсанты артиллерийского училища, которое располагается неподалеку, и что на территории их части нет закрытого избирательного участка.
В Ленинском районе меня встретили еще «радушней». Так, избирательный участок № 244, который располагался в школе № 56, приветствовал всех пришедших «исполнить свой гражданский долг» красочной вывеской «Добро пожаловать!», выполненной в цветах ЛДПР. Интересно, почему никто не потребовал ее снять, как предвыборную агитацию?
Как выяснилось потом, это приветствие распространяется не на всех. Председатель участковой комиссии Наталья Чарыкова оказалась солидарна со своей коллегой с 143 участка и также хотела отправить меня «читать федеральные законы». По ее глубокому убеждению, журналист должен иметь при себе редакторское задание, причем в письменном виде, в противном случае, он - не журналист. Увидев на столе председателя целую кипу законодательных актов, я попросил Наталью Юрьевну показать мне закон, где это написано. Однако госпожа Чарыкова отказалась это делать, без объяснения причин. А через какое-то время и вовсе попросила "участкового милиционера" вывести меня за дверь. Представитель правоохранительных органов попытался было выполнить ее просьбу, но вовремя передумал, как только услышал, что есть 144 статья УК РФ «Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов», и что грозит за ее нарушение. После долгих препирательств с руководителем, я все-таки попал на участок, где мне удалось пообщаться с наблюдателями и членами избирательной комиссии. Как и журналистам, им тоже приходилось несладко.
Член избирательной комиссии с правом совещательного голоса Ольга Гурьянова рассказала о других фактах вопиющего нарушения законодательства на этом участке. В частности, ей тоже запретили пользоваться камерой и обещали удалить из комиссии, если это будет замечено. Ситуацию осложняло и то, что за процессом голосования наблюдателям 244 участка приходилось следить с приличного расстояния. Их места, по мнению председателя Чарыковой, должны были находиться в 12 метрах от урны для голосования, а им самим не разрешалось передвигаться по участку, «чтобы не влиять на волеизъявление граждан». Кроме того, урна была непрозрачной и располагалась таким образом, что в момент опускания бюллетеня наблюдатели могли видеть только спину голосующего. Но, несмотря на такие условия, один вброс был замечен. Вот только зафиксировать его не удалось, потому что наблюдателям фактически запретили это делать. Иначе как произволом запрет на фото- и видеосъемку не назовешь - законодательно этот момент никак не прописан.
На этом притеснения наблюдателей не закончились. По их словам, как только они подали жалобу, председатель участкового избиркома стала угрожать, что напишет заявление в прокуратуру. «Я подверглась сильнейшему психологическому давлению. Мне говорили, что это подсудное дело, аргументировали тем, что слишком большое расстояние и я не могла видеть вброс, и что если вброс не зафиксирован на фото или видео, то мы даем заведомо ложные показания», - рассказала Ольга Гурьянова. А так как пользоваться техникой наблюдателям запретили, руки у них были фактически связаны.
День выборов принес массу весьма примечательных открытий. Оказывается, чтобы вести съемку на выборах, журналистам необходимо иметь помимо удостоверения неведомые «аккредитацию» и «редакционное задание» (некоторые председатели комиссий требовали также свидетельство о регистрации СМИ). Как рассказали корреспонденты партийных изданий, это был лишь повод, чтобы не пустить их на участок. Даже после того, как они привозили все, что требовалось, руководители избиркомов находили другие поводы для придирок — например, начинали сомневаться в подлинности подписи. Таким образом, журналисты либо вообще не попадали на участок, либо появлялись там ближе к вечеру. Такая паническая боязнь человека с камерой может говорить только об одном — значит, руководству участковых комиссий действительно было, что скрывать.
Кто бы мог подумать, что на один день в пятилетке в отдельно взятом городе начинают действовать совершенно дикие законы, о которых рядовые корреспонденты ничего не знают. Законы, которые ограничивают свободу слова, фактически вводят цензуру и ущемляют права граждан. Очень жаль, что в таких условиях и виновные, и соучастники всяческих махинаций остаются безнаказанными. Радует только одно — после всего, что люди увидели в прошлое воскресенье, у них не должно остаться и тени сомнения в том, что такое выборы и как они проходят на самом деле. С такой грязью, с какой мы столкнулись 13 марта, даже страшно подумать, во что превратятся наши улицы и наш город в ближайшие пять лет...
