Эффект попутчика

Идея этой поездки пришла мне в голову уже давно. Два года пытался мечту осуществить, но, как обычно, что-то мешало готовиться, а работа срывала поездку с крючка в самый последний момент. Автостопом впервые я прокатился в 2009 году — сразу после окончания четвертого курса. Путь был недалёким, всего 450, кажется, километров: из Тольятти в Саратов, с Грушинского фестиваля домой. Тогда я, сдав последний экзамен, подсчитал наличность, занял у друзей, и сорвался в первый (и, по злой иронии, пока последний) раз на "Грушу", мало заботясь о том, что денег на билет поездом хватает только в один конец. Узнать поближе, что же это за зверь такой – автостоп, к тому моменту уже давно было в планах. Вернулся с фестиваля без проблем — к вечеру был уже дома, а нетривиальный способ перемещения в пространстве навсегда засел в голове.

Книг я никаких не читал, хоть таковые (правда, не знаю, для чего) и имеются — постигал всю нехитрую науку на своём опыте и по рассказам друзей. Так и накатал к этому лету около 13 тысяч километров, путешествуя, правда, всё по одним и тем же направлениям и недалеко — дальше Питера не забирался, а это около полутора тысяч в один конец. В общем, опыт есть, но в числовом выражении он не так уж и велик.

Ни те три года, что я собирался в своё путешествие, ни даже сейчас я не знаю, что в нем первично — путь или цель. Они до сих пор в моём сознании делят пальму первенства, мирно на ней (или под ней) сосуществуя. Путь не самый близкий, почти десять тысяч километров туда и обратно. Цель немного банальная и дежурная — Байкал. Это воистину одно из культовых мест паломничества автостопщиков. Порой, судя по рассказам, кажется, что каждый уважающий себя стопщик должен съездить в Питер, к Байкалу, на Алтай, Утришь и ещё, возможно, в Карелию. Я пока застрял в начале списка.

От дороги, по сути, два главных впечатления: подвешенность в пространстве и времени да разговоры с водителями. С первым всё просто на деле, но описать сложно. Ты оказываешься вне всего — едешь из одного города в другой, а голосуешь, стоя на трассе, где-то под третьим. И невозможно планировать, когда точно доберёшься до цели. Хотя в последнем утверждении есть доля лукавства: средняя скорость передвижения автостопщика по России - 700-800 километров в день. Но на деле никто не может гарантировать и трехсот. Как повезёт.

С разговорами немного проще: их можно пересказать, поделиться информацией с кем-то. Диалоги носят то чисто развлекательный характер, то таят глубокий смысл. Бывают и интересными, и неприятными. Автостопом ты проверяешь и "прокачиваешь" свои коммуникативные способности. Это как бейсбольная тренировка, на которой специальная машина пуляет в тебя мячики. Так и здесь — садишься в машину и говоришь, не зная заранее, что за собеседник тебе попадётся и о чём пойдёт речь. Есть у автостопщиков одна шутка. Если ты сел в машину, а разговор не идёт, посмотри с пару минут в окно, тяжело вздохни и громко произнеси: "Не, бл*, ну какую страну, суки, развалили!"...

Дороги

Дорог в Саратовской области нет. Об этом вам скажет любой дальнобойщик или поездивший по весям автолюбитель. Нередко приходится слышать фразы в духе: "Сейчас из области выедем, и там дорога начнётся". И это в любом направлении — Пенза, Самара, Волгоград, Воронеж... Везде одно и то же. Иногда можно наблюдать признаки кипучей деятельности, да только эти признаки — лишь полудохлая симуляция. Полотно действительно меняют, обновляют кусками по несколько километров. Однако, чтобы дополнить впечатление, нужно немного поговорить с теми, кто этими дорогами регулярно пользуется, картина получается любопытная.

Куски-то действительно обновляются, да только держатся они недолго. Водитель фуры, подобравший нас с попутчицей прямо под Энгельсом (кстати, не удивляйтесь, если дальше буду говорить в единственном числе, в оба конца часть пути мы прошли поодиночке) показывает пальцем на относительно неплохой участок асфальта. Этот десяток километров дороги был сделан всего пару месяцев назад. На нём уже образовалась продавленная глубокая колея. Затем относительно ровная дорога сменятся "стиральной доской". Этот кусок, по заверениям парня, был сделан в конце прошлой осени. За это время дорога пришла в негодность и вновь требует вливаний.

"Я дорогу строил в Сочи. Которую к Олимпиаде. В общем, после соревнований она долго не простоит. Там же всё на подрядах и субподрядах. И на откатах все. Наш подрядчик экономил. Мы туда зимой мёрзлую землю возили. Весной она, естественно, растаяла, просела. Мы эти ямы песком выравняли. Сам представляешь — песок размоет к чертям, и дорога просядет. А ещё асфальта нужно по технологии три слоя класть. Два по 15 сантиметров на подушку, а потом ещё 10. Так вот там, где закончено, два положили, а третий не стали. Его прямо перед тем, как Путин поедет, положат. А для дороги это нехорошо, это уже несоблюдение технологии", - говорит он.

Однако довелось встретить дорогу и хуже, чем в Саратовской губернии. Примерно такая, как у нас, но всё же чуточку лучше — в Курганской области. А хуже — между Красноярском и Иркутском. Я вообще уже много лет не питаю иллюзий относительно порядочности и заботливости нашего государства, но увидеть грунтовую федеральную трассу не ждал.

В действительности, из тысячи километров между этими городами порядка трехсот — грунтовые. То есть грунтовыми они всегда и были. На границе асфальта и грунтовки издевательски красуется знак "Конец всем ограничениям". "Гони, бл*дь, 140!" - восклицает водитель. Ещё один кусок грунтовки встретился мне на обратном пути под Ишимом (Тюменская область). Километров 20.

А в Саратове... Кроме той грунтовки на этих пяти тысячах километров я не встретил дорог хуже, чем на малой родине. А региональная власть всё сокрушается, мол, инвестор не ловится и не растёт кокос...

Попробуйте представить себя на месте инвестора. В город можно попасть тремя способами: на машине/автобусе, по железной дороге или самолётом. Водный транспорт отметаем как практически экзотический (на одной из главных-то водных артерий). В двух случаях мы узрим аэропорт и вокзал, от вида которых нестерпимо защемит в груди и захочется немедленно взять обратный билет. А в третьем случае можно разворачиваться прямо на въезде в область. Это всё равно что пригласить в гости и не открыть дверь.

ГИБДД

На эту тему, естественно, водители переключаются сразу после дорог. Возможен и обратный порядок. "У вас в России полицейские не смотрят за безопасностью, а зарабатывают на дороге", - говорит мне турок, который везёт некий груз с родины в Украину (или на Украину — сами разбирайтесь). Подтверждения тому находятся на трассе постоянно. Сотрудники дорожной полиции стоят не там, где опасный участок дороги, а там, где сплошная или ограничительный знак.

За время пути водителей-нарушителей мне попалось мало. Никому из остановленных за нарушение не был выписан штраф, никого не лишили прав. Не было ни одного устного предупреждения. Всем сразу было предложено "решить на месте". Я не хочу ничего сказать как "за всю Одессу" про всё ведомство, но на десяти тысячах пройденных километров дело обстояло именно так. Наверное, это сугубо вопрос моего невезения. Или везения. Тут уж как посмотреть.

Кому на Руси жить хорошо?

Политика тоже почти обязательная тема. На неё диалог переходит сразу после дорог и полиции. За такой дальний путь я перебрал не один десяток водителей из разных регионов, разных по характеру, роду занятий, социальному положению и так далее. И знаете (кто о чём, а вшивый о бане), вновь не встретил ни одного человека, голосовавшего за "Единую Россию". В дороге вспомнился анекдот о том, что этот редкий вид людей как п*дорасы — ни у кого таких знакомых нет, а на самом деле их много.

Также не удалось мне встретить ни одного человека, который поддерживал бы нынешний режим. А это, уважаемый ВЦИОМ, уже выборка. "Активней надо. Эта оппозиция тоже мямлит стоит, сиськи мнёт! А наши сибиряки вообще всю жизнь как мешком пришибленные — ничего им не надо", - громогласно вещал мне под Новосибирском крупный дядечка с проступающей на висках сединой. Он сторонник уличных протестов и считает, что если власть не хочет по-хорошему — путь один. Не революция, конечно, но забастовка: "Не выйди хотя бы 20 процентов, да 10 даже, на работу, и всё! Они же миллиарды потеряют. Нам нечего эти миллиарды жалеть, мы их и так не видим", - грустно заключает он.

Подвозивший меня до этого балаковский бизнесмен на новеньком мерседесе говорил: "Я четвертак (25 тысяч рублей - прим. авт.) налогов в месяц плачу. И где они? Где дороги? Почему в школе, где сын учится, я должен постоянно сдавать деньги?". И всё упирается в этих разговорах всегда в одно и то же: люди не понимают роли власти в стране. Своячество, коррупция, поборы и штрафы. Только об этом и идёт разговор, подчас уже на повышенных тонах, как в кабинах грузовиков, так и в легковушках разной стоимости.

Люди откровенно не понимают, почему есть деньги на проведение Олимпиады или, например, строительство моста на остров Русский, но нет денег на федеральную трассу "Байкал", по которой ежедневно сотни длинномеров везут грузы через Иркутск и Красноярск по грунтовке. "Покажите мне ту дорогу, по которой Путин ехал из Владивостока в Хабаровск! Почему он здесь не поехал?!" - возмущаются водители, машут рукой и на минуту замолкают.

После нескольких затяжек разговор непременно продолжается. Без ненормативной лексики не обходится. Упоминание "Единой России" приводит к вспышкам гнева. Автостопный совет, данный в анекдоте, можно упростить. Достаточно произнести название правящей партии.

Водители как один пересказывают историю о наклейках с эмблемой партии, которые наклеивались на всю гуманитарную помощь для Крымска. Так откуда берутся эти проценты? Где тот сознательный электорат, который не хочет раскачивать лодку?

Экономика

Под Красноярском водитель маленького праворульного грузовика Isuzu показывает пальцем на занимающие большую площадь теплицы. Это китайцы. Они растят овощи. А он с этими китайцами работает. На приборной панели лежит русско-китайский разговорник. Толстая ярко-красная книжка, на которой кириллица переплетается с иероглифами. Водитель говорит, что так проще, теперь с поставщиками есть диалог.

Но китайцев из региона выгоняют. Говорят, что после них на этой земле ничего расти не будет. Теперь в область ввозятся овощи из Европы. Мне судить трудно, просто слушаю длинную речь о том, что все ели китайские овощи и были довольны. Теперь же вынуждены потреблять дорогие и недозрелые продукты, хлынувшие на рынок без минутного даже промедления, "словно ждали момента".

В придорожном кафе ко мне подсаживается плотный мужчина за пятьдесят и непринуждённо завязывает разговор. Уже ночь, и я уже явно никуда не уеду. После трапезы перебираемся в его Land Cruiser и продолжаем разговор за сигаретами до поздней ночи. Хозяин иномарки занимается лесозаготовкой и приехал в Красноярск навестить попавшую в больницу жену. "Мы лес продаём кругляком. Нет деревоперерабатывающих комбинатов. Лес идёт за рубеж, и к нам возвращается мебелью или даже брусом. Я не понимаю, почему мы сами не можем кругляк распилить. Много ума для этого не надо", - говорит он. По словам лесозаготовщика, разговоры о поддержке строительства перерабатывающего комбината с властями идут постоянно, однако заканчиваются ничем. "Кому-то выгодно именно продавать", - заключает он.

Я не утверждаю, что все слова про откаты и взятки правда, но я, как говорится "за что купил — за то продаю". Дело-то даже в ином. Суть в том, что не осталось людей иного мнения о власти. В том, что у людей просто нет поводов думать иначе, а все ложки мёда тонут в океанах дёгтя. И ложки, и океаны везде схожие. Например, земли многодетным семьям везде выдаются непригодные для проживания, словно резервации, выселки. И так во всём: видимое благо оборачивается исконным "как всегда".

Оппозиция

В оппозицию, здесь я немного успокою единороссов, тоже никто уже не верит. Более того, её толком и не видят. Люди не голосуют за Путина, но не видят, за кого нужно голосовать вместо него. Ждут появления некого лидера, за которым можно будет пойти. Хотя идти готовы уже хоть за кем, главное, чтобы вёл. Навальным и удальцовым не доверяют. Над Немцовым откровенно смеются.

Инженер, разрабатывающий антенны, отправляемые в космос для усовершенствования связи, говорит, что верит Путину только в том, что все волнения подогреваются в запада. В рост зарплат и стабильность перестал верить уже давно. Однако, по его мнению, злобный запад пользуется тем, до чего страну довела партия сами знаете кого.

"Да нафиг им наша революция? Мы и так вступили в ВТО. Сейчас начнём скупать у них всякое дерьмо. Мы и без революций будем колоссальным рынком, куда можно сливать за бешеные деньги всё подряд. А нефть пока подождёт", - говорит мне седеющий инженер через полторы тысячи километров.

Национальный вопрос

Без него никак не обойтись. Только выглядит он везде по-своему. Пока не пересечёшь Урал, клянут Кавказ. Там, за хребтом, то бурятов, то китайцев, то кого-то неопределённого — Их. Хотя чем дальше в Сибирь, тем таких разговоров меньше. Народ, что ли, более самодостаточный. Видимо, не пристало суровым сибирякам валить вину на кого-то другого. Там в ходу самокритика.

Более полутора суток нас везли уже упомянутые выше турки, шедшие двумя фурами. Один по-русски не говорит вообще. Второй неплохо изъясняется, но понимает хуже. Милые люди. Мы ехали с тем, что знает язык. И он бросил по паре камней в дороги и полицию. Но признался, что любит Россию, а в Европу ездить ему не нравится. Потому уже восьмой год работает в этом направлении.

В придорожном кафе нам не разрешали платить за себя. Буквально силой запихивал водитель по имени Палет мои деньги обратно в бумажник. Уже в машине объяснил: "Турецкая культура. Нельзя, чтобы гость платил". По дороге мы достаточно часто останавливались, чтобы попить чаю. То в придорожных кафе, то заваренного на портативной плитке — настоящего, турецкого, из стаканчиков под названием "бардак".

Особенное впечатление произвела турецкая музыка. У Палета было много песен на флешке, но любил он одну — про кошечку. Потому трек запускался много раз подряд (6-7), а затем альбом включался сначала, чтобы проигрыватель дошел до любимой песни естественным путём.

Уже в Иркутской области меня подвозили два молодых армянина. Скоро уезжают в Москву. Потому что там "уже все родственники". Их "восьмёрка" уже давно дышит на ладан: одна из дверей плохо открывается, а вторая в буквальном смысле привязана к корпусу верёвками. Они о политике не говорили, им "нормально живётся". Говорят, что им "везде нормально живётся", а плюсы и минусы есть всюду, нужно просто уметь подстраиваться под окружающую действительность. Прибайкалье им покидать жаль, но они вполне готовы искать положительные стороны и в шумной столице.

Особо тёплые впечатления остались у меня от киргизов и узбеков. В салоне их автомобилей я был действительно почётным гостем. Киргиз моего возраста объясняет: "У нас, если слово "путешественник" переводить с киргизского дословно, получится, только ты не обижайся, "беспомощный". И наш долг тебе помочь. В доме путник важнее любого почётного гостя. Такая у нас культура". Парень уже давно живёт в России. Женился, растит двоих детей, работает на стройке. Скучает по Родине, но там неспокойно, и нет работы. Точнее, она есть, но низко оплачивается. "Если на русский манер — то меня зовут Боря", - говорит он и делает глоток пива. После чего извиняется и говорит, что обычно не пьёт. Когда выходим из машины, буквально засовывает в наши руки по сникерсу.

Узбек под Красноярском спрашивает, бывал ли я когда-нибудь в родных для него краях. Узнав, что мне не доводилось, записывает на клочке бумаги свой адрес в Узбекистане. "Вот, у тебя хоть один знакомый там будет. Уже есть к кому зайти, кто поможет, если что". Номера дома он не помнит, вместо него указывает улицу, фамилию и имя: "Там спросишь, где Илхом живёт, тебе все покажут".

Вернувшись в европейскую часть страны, снова всё чаще слышу негодование то по поводу засилья тех или иных народов на рынках, то ещё чего. "А ведь когда-то жили все в одной стране", - замечает один из водителей.

Жизнь

Одной из последних стадий становятся разговоры за жизнь. Дальнобойщики все как один рассказывают о подругах в других городах. Если судить по рассказам некоторых, у них, как у заправских моряков, в каждом порту по шлюхе. Но разговор рано или поздно непременно выруливает на тему семьи. Все как один расплываются в улыбках и рассказывают про детей, которые сделали первые шаги, сказали первые слова или обзавелись коронной фразой, способной умилить любого.

Многие берутся расспрашивать: "Ведь интересно. Я всегда подбираю автостопщиков, когда есть возможность. И спрашиваю, зачем, что, как и почему. Послушать интересно". Но значительная часть из них расспрашивают только лишь для того, чтобы рассказать о себе. С некоторыми разговор сам собой выходит на личные темы. Иногда это просто лёгкость в общении, иногда — эффект попутчика: разговор с тем, кого больше не увидишь, а оттого можно себе позволить многое рассказать.

Водители

Кто только не подвозил. И полицейские, и бандиты, и перекупщики, и перегонщики, и дальнобойщики, дорожники, медики, репер, инженеры, лётчик и просто хорошие люди... И каждый достоин отдельного рассказа. Но это, увы, невозможно. И так текст уж слишком затянул.

Под Челябинском нас подвезла даже карета скорой помощи. Просто остановилась "буханка", оттуда выглянул водитель и сказал: "Садитесь". Затем в неё погрузилось ещё несколько попутчиков. Полный антураж: кислородный баллон, с которого свисает использованная маска, носилки и чемоданчики с медикаментами. Карета высадила нас прямо возле фельдшерско-акушерского пункта через несколько идущих друг за другом деревень. Как мы узнали позже, водитель — дядя Миша — знает, что транспорт ходит редко, но дорого. Потому всегда старается подбирать всех попутчиков, сколько может вместить "буханка". Совершенно бесплатно. На месте одна из пассажирок спрашивает: "Дядь Миш, сколько?". Высокий худой дядька лишь широко машет рукой и молча заходит в здание больницы.

Тишина

Ближе к концу совместного пути обычно настаёт какая-то необычная тишина. Вроде многое уже переговорили, новую дискуссию затевать неохота — уже прощаться скоро... И чем ближе к дому оказываешься на обратном пути, тем длиннее эти паузы. Наступает успокоение, уверенность, что следующую ночь проведёшь не в палатке на обочине и не в придорожном кафе, а у себя дома. А ещё отзывается груз всех прошедших разговоров и намотанных на подошвы километров.

В конце пути всё труднее вспомнить, с кем ты что обсудил. Я, к сожалению, не сознательно не упомянул имён водителей — они путаются в голове, как путаются и разговоры. Ибо темы одни и те же. Затравки для разговоров тоже не меняются. Но "Какую страну развалили" — самая популярная и безотказная.

Этот срез мнений, полученных на протяжении десяти тысяч километров, будет покруче всякого ВЦИОМовского. И ничего, что я не помню, где чьи слова, люди сливаются в один большой и многонациональный Народ, который давно уже хочет быть гражданским обществом, но до сих пор топчется на каком-то совсем ином уровне, не любит власть, но не знает, что с ней делать. А оттого просто живёт, пытаясь хоть что-то получить в ответ на каким-то образом остающийся в сердцах патриотизм и налоги.

"Хоть машину в кредит купил, - говорит полицейский в Тюменской области, - а то из своей деревни до этого на работу 60 километров семь лет ездил, как вы, на попутках. Ладно вы — с рюкзаками. А мне в форме вообще стрёмно было".