Успех кино как жанра отчасти определяется тем, что фильм даёт зрителю возможность удовлетворить несколько слабостей, передающихся от поколения к поколению. Одна из них – это желание подглядывать за другими.
Успех кино как жанра отчасти определяется тем, что фильм даёт зрителю возможность удовлетворить несколько слабостей, передающихся от поколения к поколению. Одна из них – это желание подглядывать за другими. Кино было будто призвано, чтобы реализовать эту потребность. Такую мысль выразил на одном из мероприятий, прошедших в рамках Девятого международного телекинофестиваля «Саратовские страдания» антрополог и искусствовед Вадим Михайлин. Безусловно, кино человек смотрит не только для того, чтобы незаметно проникать в чужое пространство, но этого желания у человека не отнять. В качестве примера Михайлин привел телесериалы, которые позволяют подглядывать за чьей-то жизнью ежедневно на протяжении долгого времени.
Этот тезис отразил саму суть фестиваля, его тему и характер работ. Подглядывать – как раз и есть работа документалиста. И это слово точнее выражает суть, чем глагол «подмечать». Для раскрытия тем режиссеры документальных картин порой проникают в частную жизнь и личное пространство своих героев, живут с ними бок о бок и подсматривают за происходящим через объектив видеокамеры.
В этом году в конкурсной программе телекинофестиваля участвовало 20 работ из 17 стран мира. Еще 20 картин вошли во внеконкурсную программу «Кинодок». Также зрителям было представлено несколько лент в рамках специальных показов, встреч с авторами и других мероприятий. Министр культуры Саратовской области Светлана Краснощекова в каждом своем выступлении рассказывала, как «трудно рождался фестиваль», будто рожала его сама. И неоднократно подчеркнула героизм областного правительства, решившегося выделить деньги на кино в столь трудный для региона год смены губернатора. Впрочем, по слухам, витавшим на фестивальных площадках, средства были выделены (за что огромное спасибо) в самый последний момент, и еще день-другой промедления вовсе поставил бы «мучительное рождение» под вопрос. Впрочем, хватит об этом. Все как обычно: ничего нового…
Люди
Не помню уже, кто сказал, что творческие люди делятся на две категории: онанистов и эксгибиционистов. Первые творят исключительно для себя и готовы делать это в стол. Вторые же – токмо для того, чтобы творческий процесс узрели окружающие. Так вот, документальное кино, ежели придерживаться этой скабрезной аналогии, открывает пред нами новую плоскость творчества – профессиональный вуайеризм. Однако не все документалисты берутся именно подсматривать и внедряться в жизнь героя. Тем более, что некоторые герои готовы самостоятельно обо всём рассказать.
В этом году на фестивале был представлен и жанр кинематографического портрета. Самым ярким и, пожалуй, качественным его образчиком среди представленных лент оказался фильм молодого московского режиссера Ивана Твердовского «Пианизм». Картина повествует о музыканте, мастере фортепианной музыки Сергее Мусаеляне.
Фильм достаточно прост в хорошем понимании этого слова. Мусаелян не рассказывает долгих историй о своей жизни, а говорит преимущественно только о том, что происходит с ним сегодня, отчего «Пианизм» получает еще большее сходство с портретом. Из положенных сегодня с натуры мазков не видно, как герой провёл детство или учился в консерватории. И не должно быть видно, как мы не требуем историй о прошлом от фотографии. Хотя многое становится ясным и из слепка сегодняшнего дня: и развод, и личная трагедия – дочь, не приехавшая на очень важный для музыканта концерт. Через картину красной нитью проходит конфликт творчества и жизни обывателя: «Ведь я же ничего больше не умею», - разводит руками Мусаелян. И зрители могут в этом убедиться буквально в следующей сцене, где он по-дилетански выбирает строительные материалы для ремонта, который проводит бывшая жена. А это открывает новую грань: конфликт с прошлым, в котором у героя, возможно, было больше, чем концерт, который, несмотря на заверения музыканта, так и не стал последним.
Двенадцатиминутный фильм польского режиссера Малгожаты Голишевской «Такие птицы» позволяет говорить о нем гораздо дольше, чем длится сам. Картина рассказывает о хозяине ларька с овощами, который, помимо прочего, подкармливает голубей. По признанию самой Малгожаты, она удивлена, что в России любят голубей: «Я думала, что ненавидеть их – нормально. У нас все ненавидят. А я люблю», - говорит она, улыбаясь. Из-за птиц у бакалейщика Зигмунда много проблем. Его бойкотируют – далеко не каждый приходит к нему за овощами, а многие являются только для того, чтобы отравить птиц или пострелять в них. Сам Зигмунд много общается со своими покупателями, в курсе их жизненных перипетий. Эта картина является неким промежуточным звеном, ведущим к способу подачи материала, оказавшемуся востребованным на этом фестивале.
Общаясь с покупателем, бакалейщик не становится для него ни другом, ни даже приятелем. Он - просто продавец, которого, возможно, как в рассказе Бредбери, можно и не узнать в отрыве от его ларька. А оттого люди подчас могут ему доверить некие переживания, которые утаили бы даже от близких друзей. Это человек, которому можно рассказать что-то, не боясь осуждения, просто чтобы поделиться. Но это не «эффект попутчика», а нечто более интересное: что-то, что, если следовать стереотипным канонам, можно назвать «эффектом бармена», который не только наливает, но и спрашивает, почему ты сегодня пьёшь не пиво, а двойной виски. Да и в отличие от попутчика, который появляется в жизни всего раз, с барменом и бакалейщиком люди общаются регулярно. Клиенты сами становятся гостями телесериала, который смотрит конкретный знакомый им зритель, и он может даже поделиться мнением о только что просмотренной серии. Сразу, в прямом и переносном смысле «не отходя от кассы», которая становится почти исповедальней. Особенно важно, что исповедующиеся не страшатся мнения этого условного бармена. Ведь вероятность тесного взаимодействия, как, например, в фильме с Петром Мамоновым «Такси-блюз», минимальна.
Исповеди
Пожалуй, самой яркой и дискуссионной картиной в этом жанре является немецкий фильм «Вооружен и не очень опасен», снятый русским режиссером Анастасией Винокуровой о российском же сантехнике Андрее. «Любая профессия в нашей стране устроена так, что можно получать деньги помимо зарплаты. Так и в моей. Если бы этого не было, я не знаю, на чём держалась бы наша система ЖКХ», - говорит он в самом начале фильма, стоя на крыше и осматривая вверенную ему ЖЭКом территорию. Немного ироничная картина демонстрирует не только жизнь героя, но и его клиентов, к которым он приходит чинить сантехнику. Немного самоуверенный, на все сто убежденный в своей правоте, он порой берется судить о ситуации в стране, однако мерило выбирает, не отрываясь от контекста: «Вот почему у нас считается, что у мужика должна быть машина, хорошая одежда и так далее, но при этом у него может не быть хорошего унитаза. Нам еще лет 15 до этого». Клиентами Андрея становятся люди самые разные, и их проблемы намного серьёзнее абсолютно неработающей системы ЖКХ. Одна из героинь рассказала о своём сыне – предпринимателе. Родители уверены, что его убили по заказу конкурентов, однако в заключении судебно-медицинской экспертизы стоит диагноз «острая сердечная недостаточность». «А у него руки окоченели заведенными назад. Еле разогнули…. Он был связан, и его пытали», - говорит мать со слезами на глазах.
Картина получила приз за точное попадание в жанр документальной мелодрамы от киноклуба «Волшебный фонарь».
Вторым фильмом, подходящим под эту концепцию, стала картина «Волосы» Анны Драницыной. В ней речь идет о небольшой парикмахерской, в Санкт-Петербурге. Помимо выведенной на передний план работницы салона, в среднеметражном полотне появляются персонажи, которые рассказывают то о своей жизни, то об отношении к происходящему вокруг них, будь то жизненные ситуации, религия или протестные выступления оппозиции. Лёгкая атмосфера и непринужденная беседа провоцируют клиентов на откровения, которые порой превращают и этот небольшой салон в исповедальню. Один из молодых людей рассказывает о том, как под Петербургом прямо рядом со стройкой хоронят погибших на работах гастарбайтеров: «Им так проще. Если будет случай на производстве – лишат премии. А так — закопал и всё. Этих никто не считает», - спокойно рассуждает он.
– А ты сам видел, как закапывают?
– Конечно...
Принцип демонстрации среза общества через чью-то профессиональную деятельность используется и в немецком фильме, открывавшем фестиваль. «Ростовщики» или «Ломбардщики» – кому как угодно – снят польским режиссером Станиславом Муха. По словам режиссера, фильм снимался для того, чтобы показать мировой финансовый кризис, который вынуждает многих всё чаще закладывать личное имущество. Значительная часть посетителей приходят в ломбард далеко не в первый раз, и закладывают одни и те же вещи. Несмотря на слова руководителя одного из заведений о том, что к нему обычно приходят люди, чтобы на короткое время быстро перезанять некую сумму, решить дела, и вскоре ее вернуть, зритель видит, что количество невыкупленных вещей на аукционах не уменьшается. Появляются люди, которые выкупают вещь и тут же закладывают её вновь, не отходя от кассы. Многие пытаются выручить деньги буквально за последнее, что у них осталось: в кадре мелькает лицо ребенка, мать которого пытается заложить кукол, но, к счастью малыша, получает отказ.
Вопросы государственной важности
Три фильма фестивальной программы были посвящены масштабным межгосударственным конфликтам: «Скала», «Доброе утро, Митровица» и «Завтрашняя земля – как мы решили разрушить невидимую стену». Первый из них рассказывает о режиме диктатора Франко, который разделил испанский город Ла-Линеа и Гибралтар, бывший английской колонией. Не найдя лучшего решения конфликта, диктатор просто закрыл границу, разлучив тем самым людей, которые привыкли почти беспрепятственно ездить туда и обратно. Более 13 лет семьи были вынуждены встречаться на границе, чтобы посмотреть на близких через бинокли и постараться докричаться до них через нейтральную полосу. Полнометражный документальный фильм получил приз зрительских симпатий.
Две другие картины повествуют о национальных конфликтах: жизни в Косово и израильско-палистинском конфликте. Однако албано-сербская история рассказана крайне однобоко и повествует о сербах, которые, не смотря на нелёгкие условия, продолжают жить и добиваться карьерного и творческого роста. По признаниям многих зрителей, картине не хватало журналистской объективности – второй стороны конфликта, албанцам наверняка тоже было, что рассказать о своих оппонентах. Вообще некоторая "односторонность" была присуща политизированным картинам, представленным на фестивале.
Её же мы наблюдаем и в третьем фильме, рассказывающем, по замыслу режиссёра, о жизни мальчика из деревни Аль-Тувани, ставшей одним из эпицентров противостояния Израиля и Палестины. Но здесь однобокая подача несколько компенсируется богатым материалом, иллюстрирующим действия израильской армии. Сами происшествия и мнения военных скудновато, но всё же отражают вторую сторону конфликта. Хотя в картине и есть герой, позиционируемый в качестве центрального, режиссер о нём буквально забывает, с жадностью набрасываясь на комментарии многочисленных «говорящих голов», постоянно повторяющих друг друга, и оттого неимоверно затягивающих картину.
Внутри
Ещё три конкурсные картины посвящены внутренним конфликтам. В них всё предстаёт в более понятном ключе. Настоящая борьба показана в американском фильме «Дорогой Мандела», снятом о жителях африканских трущоб. У этих людей есть работа, они растят детей, получают образование (порой делая всё это единовременно), однако не могут обзавестись главным – собственным домом. Они - жители стихийно образовавшегося в своё время района трущоб – крохотных домиков, слепленных из всего, что попадалось под руку. В преддверии выборов все политические силы обещают решить вопрос с их расселением, а после завершения предвыборной страды, вновь начинаются набеги на поселение "неизвестных" с участием полиции, во время которых рушатся дома и даже погибают люди. Картина посвящена народной борьбе с режимом методами, диктуемыми самим государством. Через суд гражданские активисты доказывают, что закон об их расселении противоречит конституции. Однако это лишь маленькая победа по сравнению с тем, что им предстоит в борьбе за свои дома.
Картина «Штремт 89» показывает обратную сторону борьбы. Ту, которая проявляет себя, когда всё происходит ради самой борьбы. Жители Румынского города Штремт вспоминают подробности революции, свергнувшей коммунистический режим. Однако многие её участники признают, что «всё было зря» и готовы вновь взять руки оружие, если это поможет вернуть прежний уклад, который они сами же и разрушили.
Личное
Немало места в документальных работах, представленных в этом году на «Страдания», было отведено личным драмам и переживаниям: неожиданная картина «Сыновья Самсона» повествует о лысеющих людях, рассказ ведется от лица одного из них. Снятый со здоровым юмором и значительной долей самоиронии фильм показывает, как трудно теряющим волосы бывает абстрагироваться от стереотипного восприятия красоты, как тяжело им бороться с симулякром общественного вкуса, который, на самом деле, живёт именно в их лысеющих головах.
Очень сильной оказалась иранская картина режиссера Логмана Халеди «Несса» о начинающей артистке, которая пытается пробиться сквозь местные негласные законы и предрассудки. В первых кадрах Несса появляется с огромным синяком под глазом, который ей оставил родной брат за то, что она поздно вернулась с репетиции. Подобная сцена чуть позже происходит и в кадре: «Что о нас подумают соседи, когда незамужняя девушка возвращается так поздно», - кричит он на сестру. Несса оказывается неправа и в том, что берется за роли замужних женщин и в том, что её вообще показывают по телевизору. «Она может заниматься чем хочет. Мы позволим. Только пусть она бросит искусство. Это не для нее», - говорит отец Нессы, который, однако, неоднократно отмечает, что его дочь хорошо зарабатывает, помогая тем самым семье.
В финале картины девушка покоряется и ломает свою карьеру: "Мне будет очень тяжело, но я брошу искусство. Вместо него у меня будет что-то большее — семья. Отец и брат, который, хоть и бывает груб, но только потому, что он меня так любит".
Дети
Сразу три картины, посвященные детям, получили крупные награды на фестивале. Приз губернатора Саратовской области взяла финская полнометражка «Твоя навсегда» режиссера Мии Хальме. Фильм рассказывает о детях, живущих у опекунов и приёмных родителей, и тоскующих по настоящим родителям. Есть среди них и те, кто смирились с ситуацией и воспринимают её как данность: например, одна из девушек, переходя в старшие классы, просит у своего сидящего в тюрьме отца разрешения поменять фамилию на ту, что носят все дети в приютившей её семье: «Папа, мне правда так будет намного проще». Она воспринимает отца скорее формально: знает, что он есть и отбывает наказание, и понимает, что без его согласия изменить фамилию не получится. Но своей настоящей семьей она скорее считает приёмную.
Вторая картина на эту тему оказывается намного интересней и серьезней. Это иракский фильм «В объятиях моей мамы». Для начала нужно сказать, что радует сам факт того, что, несмотря на всем известные события, в этой стране снимается кино. Причём кино настолько мощное, сковыривающее болячки с таких кровоточащих тем. Просмотр этого фильма вряд ли оставит кого-либо без кома в горле. Государственные детские дома в Ираке давно стали гнездом насилия и практически непригодны для содержания в них детей. «В первый раз меня изнасиловали пять мужчин. Они сделали это по очереди. А потом они превратили меня в проститутку — брали деньги за возможность переспать со мной», - рассказывает мальчик лет тринадцати от роду. Но, слава Богу, есть и частный приют для детей, которым заведует Хушам. Государство не хочет выделять деньги на его финансирование, потому директору приюта приходится обращаться за помощью и буквально ходить с протянутой рукой по местному рынку, где работают знакомые предприниматели.
Лейтмотив фильма - мысль о том, что даже один человек может противостоять бездушно-формализованной машине государства, которое не только не в состоянии дать жителям даже самое необходимое, но подчас вовсе не хочет этого делать.
Картина Donkeymentary из Армении рассказывает про африканский островной городок, где практически вся жизнь зависит от ослов, которые являются и единственным транспортом, и объектом тотализатора. На острове всего два автомобиля, один из которых используется местным ветеринаром для перевозки больных животных в ветклинику. Нищенские условия существования позволяют думать только о добыче пропитания. Ослов подчас кормят лучше, чем детей, так как только эти животные могут обеспечить кусок хлеба сегодня и надежду на него завтра. Центральный персонаж фильма — мальчик, который вынужден брать осла в аренду, и все его мечты сосредоточены только на собственном животном-кормильце, тем более, что мальчишка занимается гонками на ослах, которые стали для него не только главным увлечением, но и способом принести домой лишнюю копейку и окончательно забыть наркотики.
Дом
Российская картина "Дом" то ли стоит немного особняком от других, то ли, наоборот, обобщает всё сказанное. В любом случае кажется неслучайным, что именно она закрыла конкурсную программу фестиваля. Фильм посвящен жизни московских бомжей, которые обитают в районе Павелецкого вокзала в каком-то шалаше, чем-то напоминающем африканские трущобы (только намного более грязном). Главные герои — три обитателя этого "дома", каждый из которых бомжует уже более десяти лет. Всем им есть, кому звонить, у кого спрашивать "Как дела?" и обещать в ближайшее время приехать. По собственным признаниям, несмотря ни на что, такая жизнь им нравится. "Это свобода. Я её ни на что не променяю. Есть что-то в такой жизни", - говорит один из героев.
Однако, невзирая на желание оставаться свободным, каждый из них мечтает о доме. Пусть не о собственном, видимо, сказывается привычка жить эдаким подобием коммуны, но о том месте, куда можно прийти и почувствовать себя в безопасности. Со строительства такого места и начинается полнометражный фильм. Клошары находят где-то строительные материалы, часть из них честно покупая, и дружною гурьбой, привлекая к процессу "коллег по цеху", начинают строить дом более надёжный, чем прежняя помесь навеса и палатки. Более основательная конструкция возводится из толстых досок, имеет дощатый же пол и утепляется толстыми листами пенопласта.
При строительстве крутится большое количество людей, однако основную часть забот на себя берёт один человек, понимающий, что если не взять дело в собственные руки, оно будет долго стоять на месте. Видимо, увлекшись строительством жилья, он настолько проникается мыслями о доме, что, достроив крышу над головой для своих друзей, берет билет на родину, куда уезжает с того же Павелецкого, возле которого прожил восемь лет. Ирония заключается именно в том, что это тот самый забомжевавший после армии парень, что рассуждал о свободе и нежелании её ни на что менять.
Бомжи не рассуждают о политике, их не заботит устройство общества, которое они и без того понимают, наверное, лучше остальных. Все их мысли заняты ежедневными проблемами да человеческими отношениями. Герои часто смотрят индийские фильмы, подчас зная их наизусть вместе со всеми песнями. А в конце картины даже вместе плачут над трагичным финалом.
Так и прошли "Саратовские страдания", уже в девятый раз дав зрителям возможность подсмотреть за людьми, ситуациями и проблемами, которые нас окружают, а часто и за теми социальными группами, которые не в состоянии самостоятельно представить себя в искусстве, оттого в нём отсутствовали. А интеграция съёмочной группы в личное пространство героев показала все эти конфликты изнутри, позволяя увидеть всё собственными глазами и без приукрашивания, отчего многие картины вышли достаточно жёсткими. Перед глазами за двадцать часов общего хронометража конкурсных работ пронеслись попытки изменить мир, устаканить жизнь в собственной стране, а чаще всего — хотя бы просто мало-мальски наладить собственное бытие. Промелькали с кадрами и желания: от глобальных до простых, но таких важных, как обретение Дома или приобретение собственного ослика.