Известный журналист, ведущий "Эха Москвы", активный блогер Александр Плющев приехал в Саратов. В частности, чтобы передать опыт новому коллективу регионального представительства радиостанции. ИА "Версия-Саратов" решило воспользоваться ситуацией и попросило Александра поразмышлять о современной оппозиции, раскрыть секреты внутренней кухни "Эха" и попробовать взять у себя интервью
Известный журналист, ведущий "Эха Москвы", активный блогер Александр Плющев приехал в Саратов. В частности, чтобы передать опыт новому коллективу регионального представительства радиостанции. ИА "Версия-Саратов" решило воспользоваться ситуацией и попросило Александра поразмышлять о современной оппозиции, раскрыть секреты внутренней кухни "Эха" и попробовать взять у себя интервью.
- Недавно в одном журнале был проект, где известные люди брали интервью у самих себя. Что бы вы спросили себя самого?
- Прежде всего – поинтересовался бы, давно ли я сижу в сумасшедшем доме, поскольку разговаривать с самим собой – не лучшее занятие. Хотя, с другой стороны, знаете, я когда учился в Химико-технологическом университете, у нас был отличный преподаватель по физике. И на первой лекции все отвечали ему на вопрос "Что такое думать?". Студенты говорили – "Это мыслить". На это он спрашивал – хорошо, а что такое мыслить? И дальше - по тому же принципу. Он говорил – ответьте так, чтобы я не задавал дополнительных вопросов. И когда студенты ломались, он говорил, что думать – это задавать себе вопросы и отвечать на них. Поэтому, мы, когда думаем, задаем себе вопросы и делаем некое интервью с собой.
- Кстати, почему химическое образование?
- Я учился в Химико-технологическом университете им. Менделеева. Почему я туда пошел? У меня была отличная учительница по химии, мне очень нравились ее уроки. Кроме того, в то время этот университет был единственным в Москве, который отвечал двум условиям – в нем была бронь от армии, и при поступлении не надо было сдавать физику. Но потом, благодаря тому самому преподавателю, я полюбил и физику, и когда меня в первый раз выгнали, я уже сдал физику без труда, и она меня совершенно не пугала. Ну а потом меня во второй раз выгнали. Но к тому времени я понимал, что уже нашел работу своей мечты, своей жизни.
- Вы имеете ввиду журналистику?
- Именно "Эхо Москвы" – я бы так сказал. Нельзя про "Эхо" сказать, что нашел себя в журналистике.
- А что тогда можно сказать?
- Что ты попал в секту. Весьма тоталитарного свойства, из которой не так просто вырваться.
- Тоталитаризм в плане руководства?
- Конечно. Но не в плане идеологии. Что касается руководства – у нас абсолютно тоталитарный режим. Если говорить серьезно, за все на "Эхе" отвечает Алексей Венедиктов (физическое лицо, выполняющее функции иноагента), он контролирует практически все процессы. И он – фигура… Ну, не то, чтобы номер один… Конечно, есть такие эфирные величины, существенные, крупные и, может быть, популярнее Венедиктова, но в смысле руководства, управления, идей, развития, он – наш фантастический двигатель. Локомотив.
- Случаются директивы, может быть, ЦУ?
- Есть и то, и другое, но они не касаются политики. Не в том смысле, что - об этом мы говорим, а об этом - нет. У нас бывает летучка, мы решаем, какие темы нам интересны, какие – нет. Он может аргументировано и весьма настойчиво отстаивать свою точку зрения. И мы ее практически всегда принимаем.
- В силу убеждения? Либо все-таки тоталитарный режим?
- Комплекс причин (смеется). Венедиктов, чтобы вы понимали – не всегда в процессе, в новостях. Иногда приходит на летучку, предупреждает, что на лентах сегодня не сидел. И мы кидаем новости, чтобы Алексей Алексеевич как слушатель воспринял информацию – как бы со стороны. Иногда нам удается его переубедить. Тогда он говорит – "Ну, хорошо. Делайте. А мы послушаем". На самом деле, может сложиться какое-то превратное впечатление, что есть Карабас-Барабас, а мы – банда кукол. Но это не так. Существует множество разных факторов, которые он учитывает, мы половину из них не видим. Он общается с внешним миром, с людьми какими-то, с властью, с другими редакторами, еще и с нами, раздолбаями…. Это такая адовая вещь – управление. Акционеры еще.
- Не могу не задать самый популярный и банальнейший, наверное, вопрос…
- Про "Газпром"? Это действительно большой парадокс, и он виден невооруженным взглядом, но мы не имеем ни малейшего понятия, что там происходит – как работали, так и работаем.
- На себе не ощущаете влияние?
- Абсолютно никакого. Все вопросы решает Венедиктов, к нам через этот фильтр не поступает ничего. Поэтому мы ограждены от этого, наверное, у него седых волос прибавляется… И нас больше интересует то, чем мы занимаемся. Я, например, люблю вести эфиры, я это делаю, это моя работа. А у него – другая. Есть такая версия, что мы – ширма для Запада, своеобразный свисток для выпускания пара для интеллигенции… Еще куча других. Мне никто не мешает, я делаю свою работу. Что еще нужно?
- Получается, при таком тоталитаризме достаточно демократическая система…
- И управление, и система взаимоотношений на "Эхе" очень особенная, ее очень трудно описать словами – как бы ни описывал, получается довольно странная картина – иногда тоталитарная, иногда тусовочно-раздолбайская.
- И какая на самом деле?
- Ничего из этого не соответствует действительности. Плюс еще примешивается то, что все друг друга любят. Нет, есть, конечно, интриги какие-то, ссоры. Но ни в каком другом коллективе я не видел такой мощной атмосферы любви. Ты входишь и чувствуешь – тебя любят и априори к тебе хорошо относятся. И при этом – железный порядок.
- И дисциплина присутствует?
- Кстати! Как ни странно, с этим – довольно-таки хорошо. Я видел много других СМИ, в которых с дисциплиной дела обстоят намного хуже. У нас же я за довольно большой срок работы на "Эхе" могу по пальцам пересчитать случаи тяжкого нарушения дисциплины. И многие коллеги до сих пор работают.
- Знаю, что ваш главный редактор не против, когда журналисты выражают свою гражданскую позицию – принимая участие в митингах, пикетах. Как вы к этому относитесь?
- У нас это не наказывается, даже, мне кажется, поощряется каким-то образом. Я абсолютно солидарен в этом с ним. Если бы мы еще и думали все одинаково, вообще был бы атас. Но мне кажется, что у журналиста есть разные способы выразить свою гражданскую позицию. На мой взгляд, он лучше пишет, говорит, обозревает, собирает информацию, служит аккумулятором мнений… Может, даже провокатором где-то выступает. Это же гораздо результативнее, чем ходить с красным флагом или с белой лентой и устраивать перфомансы. Сам я принимал участие – с целью поглазеть, в твиттер написать.
- Есть такая шутка про митинги в регионах, что журналистов на них гораздо больше, чем негодующих. К сожалению, она часто становится правдой.
- Ну, значит, еще не до такой степени люди волнуются, чтобы выходить. В Москве вот было очень много. Я не знаю насчет Саратова, но когда был тот памятный митинг на Болотной, я ретвиттнул запись – анонс митинга, по-моему, в Новосибирске. И тут мне посыпались сообщения – а что это вы только про Новосибирск, а у нас тоже, и у нас тоже… Я начал их тоже ретвиттить и понял – это десятки городов!
- Если бы они с таким же рвением еще и выходили потом…
- Ну, для регионов нормально. Я смотрел репортажи, где-то 3 000 человек вышло. И это – много, в отсутствии традиции вообще куда-либо выходить! Если в Москве она и есть, то в регионах пока не так.
- В Москве есть сильные лидеры.
- Они есть и в некоторых регионах. Например, в Екатеринбурге – Евгений Ройзман (физическое лицо, выполняющее функции иноагента). Можно по-разному к нему относиться, но он лидер, за ним идут люди. Есть и в других городах, и они все больше и больше появляются. Так что процесс идет, может быть, что-то изменится.
- Когда? К следующим выборам?
- Я не знаю, может быть, к следующим выборам, может, к следующей жизни. Кто ставил планку? И кому? Главное, что процесс идет. Плохо, когда его нет. Мне нравится за этим наблюдать, смотреть, как все развивается.
- Оппозиция – та, которая есть сейчас, способна, на ваш взгляд, изменить результаты выборов?
- Выиграть выборы, вы имеете ввиду… Для этого за ней должны пойти более широкие массы народа. Мне кажется, тут важную роль играет образование. За нынешней оппозицией - образованный класс. Сменяемость власти происходит везде, во всех странах. Формально она происходит и у нас, но фактически – нет. Для фактической сменяемости власти образование – это лучшее, что может быть, потому что успешные, образованные, эрудированные люди должны участвовать в формировании будущего страны. Поэтому я, как и наша обозреватель Юлия Латынина, как-то сомневаюсь в правильности всеобщего избирательного права.
- По какому методу тогда наделять кого-то им и лишать его?
- Например, Латынина придерживается такой точки зрения, что избирать должны те, кто платит налогов больше, чем получает из казны. Допустим, бомж – он не платит налоги.
- Наверное, тогда революция будет неизбежна…
- Я не знаю… Есть еще один способ, она же предлагает – продавать бюллетени за тысячу рублей. То есть, если ты готов купить за эту сумму – можешь голосовать. Либо наоборот – платить тысячу рублей за бюллетень. Тогда все маргиналы отсеются.
- А также молодежь, студенты и пенсионеры.
- Да, они получают больше из казны, чем отдают. Я не особо с ней согласен, но идеи небезынтересны. Отличная альтернатива каруселям, когда голосуют бомжи, алкоголики, да еще по нескольку раз.
- А где столько денег взять?
- По последней переписи, в России живет 142 миллиона человек. Если каждый возьмет по тысяче, получится 142 миллиарда. Сколько было затрачено на Саммит АТЭС? 600 миллиардов. Откуда-то нашли эти деньги?
- Хорошо, тогда с такой стороны – допустим, есть некая партия, которая подойдет к бомжу и скажет – слушай, ты вот сейчас не бери тысячу и проголосуй, как я тебе скажу – и получишь, допустим, три тысячи.
- Деньги партии и деньги государства – это разные вещи. Для отдельной партии это очень прилично.
- А что делать с административным ресурсом? Как быть с бюджетниками, которые, скажем так, иногда не по своей воле что-то там пририсовывают? Они даже не смогут реализовать это право – взять эти деньги.
- Я думаю, что для многих людей тысяча рублей дороже всякого административного ресурса.
- Дороже работы?
- За тысячу они пойдут в суды. Это они за избирательное право никуда не пойдут. А за тысячу, которую должны были дать и не дали – запросто… И - возвращаясь к нашему вопросу – образование в плане смены власти очень важно. Несмотря на то, что это вам говорит человек без высшего образования. Достаточно посмотреть, что образованный класс – за оппозицию.
- Ну и, наверное, не настолько революционные методы будут преобладать при смене власти
- Не знаю. Наши русские террористы начала века были исключительно из интеллигенции. И сейчас члены лимоновской партии, например – студенты и люди высокого образования. Другое дело, что массовый протест всегда уличный и идет от рабочего класса.
- Можно сказать, что редакция "Эха Москвы" придерживается оппозиционной точки зрения?
- Нет. Это просто так воспринимается. Часть ведущих придерживается, часть – нет. Может быть, менее влиятельная, потому что их меньше просто – но все-таки. У нас есть Алексей Осин – один из ведущих "Утреннего разворота", который разделяет государственнические позиции. И никто ему не мешает их высказывать, более того, на фоне, может быть, некоего превалирования тех, кто придерживается либеральных взглядов, он даже выделяется. И он не один. Сергей Доренко у нас работал – его тоже либералом не назовешь, он вел самую топовую программу – "Утренний разворот". Кроме того, при всех кажущихся перегибах в сторону либеральных идей – все компенсируется нашими комментаторами, которых, как говорится, "каждой твари по паре". Есть и Максим Шевченко, и Михаил Барщевский, приходит и Новодворская, и Евгения Альбац.
-Давайте поговорим о вашем визите в наш город. Вы, вообще, часто бываете в других регионах с целью передать опыт?
- Это второй такой приезд. Я бывал и раньше на региональных станциях, но не с целью научить, а просто посмотреть. К тому же, мы часто заказываем репортажи в регионах.
- В Саратове заказывали?
- Нет, давно уже не было такого. Надеюсь, что теперь будем, поэтому я и здесь – чтобы было, у кого заказать.
- Вы здесь два дня уже. Как оцениваете новое представительство саратовского "Эха"?
- Я бы предпочел оценок коллегам не давать. Поругаю – плохо будет, похвалю – они загордятся. Мне кажется, у них все получится – в этом ли составе, в другом.
- Вы знаете о скандале, который недавно произошел и результатом которого, собственно, и стало обновление состава саратовского представительства. Я много слышу сейчас от знакомых, что теперь они "Эхо" слушать не будут. Вы видите какие-то пути решения, чтобы оправдать доверие и вернуть аудиторию?
- Я ничего не могу сказать о конфликте, как они расставались, что произошло. Я читал этот ад в интернете. Везде переходят на личности. Но во всем этом адище я не понял, почему они ушли. Не написаны причины.
- Ну, наверное, не просто так.
- Наверное. Но они не пишут. А раз они не пишут, значит, есть, что скрывать. А раз так – значит, это не очень публично, не очень здорово.
- Вы имеете ввиду, не в их пользу?
- Ну, или я чего-то не понимаю. Я готов допустить вариант, что не разобрался в ситуации и не понял – что произошло, почему люди ушли? Вроде бы, финансовые претензии никто не выставлял.
- Помимо финансов, есть же и другие сферы.
- Да, но они ничего не говорили! Ну, не понимаю я, почему. Я всегда на себя моделирую ситуации. И думаю прежде всего о слушателях – они не виноваты в том, что между мной и руководством, допустим, произошел конфликт. У меня была такая ситуация, только не на радио, а на телевидении. Я работал на ВГТРК в программе "Вести.net". Однажды меня вызвали руководители и сказали, что, поскольку я внештатный, да еще и с "Эха Москвы", принято решение, что я больше не веду эту программу. И я ушел, но ушел не по-плохому. Меня попросили найти замену, я нашел. Хотя мог бы просто уйти, хлопнув дверью. Поэтому я всегда говорю – можно по-разному относиться к слушателю, но его всегда нужно уважать. Не зря же мы говорим – "Спасибо за внимание".
- Как вам Саратов? Были где-то?
- Когда? Я безвылазно в редакции, даже если бы на неделю приехал, наверное, все время здесь провел – работы непочатый край. Наше с вами интервью я использую для небольшой передышки. Что могу сказать про ваш город – люди здесь хорошие. Вчера в арт-баре на встречу пришло около ста человек, отличных, думающих, умных, классных, веселых, креативных. Не просто зевак, пришедших посмотреть на "говорящую собачку" из Москвы и убедиться – толстый он или нет, умеет ли он разговаривать. Нет – они реально думают, им на самом деле интересно. Мы прекрасно провели время. И мне кажется, люди – это самое главное. Какая разница, где какой памятник стоит, где какая улица проложена. Даже – скажу крамольную вещь – в каком состоянии находятся дороги. А это заметно, что в плохом. Но я теперь точно знаю, что в Саратове классные люди.
- Еще приедете?
- Всегда с удовольствием.