Иногда в Саратовской области приключаются такие «икс-файлы», что только диву даёшься. Живой человек целых 23 года свободно перемещается по территории региона и областного центра, не раз и не два входит в контакт с различными государственными структурами, но остаётся невидим для властей. Впору хоть экзотических Малдера со Скалли вызывать. Впрочем, как показывает опыт, банального вмешательства прокуратуры или следственного комитета оказывается достаточно, чтобы пелена спала с глаз ответственных лиц...
Иногда в Саратовской области приключаются такие «икс-файлы», что только диву даёшься. Живой человек целых 23 года свободно перемещается по территории региона и областного центра, не раз и не два входит в контакт с различными государственными структурами, но остаётся невидим для властей. Впору хоть экзотических Малдера со Скалли вызывать. Впрочем, как показывает опыт, банального вмешательства прокуратуры или следственного комитета оказывается достаточно, чтобы пелена спала с глаз ответственных лиц...
Героиня нашего повествования, Елена Слепова, ведёт меня в небольшой гаражный кооператив на краю города — на 6-й Дачной. Привычным движением, каким хозяин открывает ежедневно дверь своей квартиры, Елена снимает навесной замок и приглашает войти. Навстречу выбегают два котёнка.
- Эти разбойники у меня недавно поселились, - улыбается женщина, - никуда от них не денешься.
Внутри гаража царит определённый уют. Стоит небольшой сервант, есть несколько табуреток, пластмассовая ванна, электрическая плитка и обогреватель. По сути, это обычный гараж, набитый ставшим ненужным хламом, если не учитывать одного весьма существенного обстоятельства. Оно, это обстоятельство, состоит в том, что Слепова Елена Анатольевна, 1969 года рождения, инвалид II группы и выпускница интерната, живёт в этом гараже аккурат с 8 марта прошлого года...
- А где вы спите? - вопрошаю я растерянно.
Елена указывает на раскладушку, примостившуюся в углу, после чего с гордостью замечает:
- Все вещи я нашла на мусорке и сама починила!
Постепенно открываются все подробности быта. Туалет системы «ведро», электрогрелка под бок в особенно холодные ночи...
- Может, у вас тут и холодильник есть? - я внимательно всматриваюсь в залежи вещей.
Обитательница гаража отрицательно машет головой:
- Нет, мясо я не покупаю. Ем консервы и быстросупчики. Готовлю на один раз поесть.
Гараж Елене отдала в пользование одна добрая женщина. Она же регулярно пускает Слепову в свою квартиру помыться, даёт набрать воды в пятилитровые бутылки. От самых сильных морозов прошедшей зимы Лена спасалась у неё в гостях. Иначе бы никакой обогреватель и грелка под бок не помогли:
- Завешиваю ворота одеялами, но здесь всё равно холод до костей пробирает, - делится животрепещущими подробностями наша героиня.
Кстати, пока мы беседуем, на меня пару раз что-то капает с потолка.
- Да, крыша протекает, - подтверждает Лена, - поймав мой недоумённый взгляд, - но я и эту воду использую. Подставляю корыто, накапливаю. Потом можно руки помыть или посуду.
Когда Лена спокойно и скромно, не предъявляя никому никаких претензий, рассказывает мне историю своей жизни, я то и дело жалею о том, что нечем подвязать челюсть. Чтоб не отпадала. Это триллер, замешанный на равнодушии окружающих обывателей и чиновников.
Елена появилась на свет в селе Романовка Саратовской области. Поскольку мать злоупотребляла спиртным, её лишили родительских прав, а девочку определили в Квасниковский психоневрологический интернат. Всё дело в том, что Лена появилась на свет с некоторыми отклонениями. Из всех документов, свидетельствующих о её диагнозе, сохранились только протоколы заседаний ВТЭК, где говорится что 19 ноября 1990 года девушке была присвоена вторая группа инвалидности. Если не вдаваться в медицинские подробности, можно сказать, что у Лены самая лёгкая степень олигофрении.
Елена полностью обслуживает себя, чистоплотна и опрятно одета, а для вящего доказательства её адекватности могу сказать: не всякий здоровый человек выживет во время зимовки в гараже. Для этого нужны самодисциплина и находчивость. Слепова вяжет шерстяные носки и синтетические мочалки для душа, сама починила обогреватель и электроплитку, а в свободные минутки отгадывает кроссворды. Пожалуй, единственное, что бросается в глаза при общении с ней — это несколько замедленная речь и неумение складно выразить свои мысли. Чтобы понять Лену, нужно постараться, сделать над собой усилие. По всей видимости, именно этого усилия и не сделали ответственные лица, встречавшиеся девушке на её нелёгком пути.
Юность, проведённую в Квасниковке, Лена вспоминает с удовольствием. Говорит, что обращение воспитателей и нянечек было добрым. Как ни странно, воспитанники много работали. Вставали часов в пять утра, клеили какие-то бумажные втулки, потом завтракали, пололи огороды или мыли полы в магазинах. А вот насчёт учёбы в интернате было не очень:
- Читать, писать умею, да считать научили, - делится Лена.
- А история, география? - наивно интересуюсь я.
- Нет, этого не было, - морщится Слепова, - стихи учить заставляли, а географию нет.
Пробыв в заведении 10 лет, в 1990 году Елена отправилась, что называется, «на свободу с чистой совестью». Точнее, её отправили в Хвалынский дом-интернат для престарелых и инвалидов. По словам Слеповой, директор данного заведения начал испытывать к ней интерес особого рода, если не сказать большего. Пожаловавшись на это прибывшей в дом-интернат комиссии, Елена оказывается... в Вязовском психоневрологическом интернате. Когда Лена спокойным голосом рассказывает об этом, мне почему-то вспоминается милый советский термин - «карательная психиатрия»...
После Вязовки Слепова попадает в Саратовскую областную психиатрическую больницу. Там она трудится, помогает ухаживать за больными. Тут как раз у неё подходит возраст «любви и страсти нежной» - девушка знакомится с местным слесарем, они решают жить вместе. И вот тут свершается загадочный акт, которому лично у меня нет объяснения. Из больницы девушку отпускают, после того, как некий санитар Александр Пантишкин, оформляет над ней опёку. По словам Елены, для оформления соответствующего документа они ездили в собес (нынешний минсоцразвития области). Сегодня спросить о подробностях этого дела некого, поскольку данный сотрудник клиники погиб через год после указанного события.
С возлюбленным, которого тоже звали Александр, Елена прожила около 10 лет - с 1995-го по 2005-й годы, до тех пор, пока он не погиб на пожаре. Жили с матерью парня, никто прописывать Лену не собирался, поэтому официально она как бы не существовала...
Кстати, о пенсии. Это самый загадочный момент повествования. Девушка начала получать пенсию по инвалидности аж в 1999 году, в канун своего тридцатилетия. А всё потому, что добрая женщина, которой Слепова помогала в торговле, оформила ей временную прописку и подсказала, что девушка, в принципе, просто обязана получать пенсию. Куда делись средства, которые, по идее, должны были копиться на сберкнижке воспитанницы интерната ещё до выпуска, а затем и по достижении 30 лет, история умалчивает. Тут и впрямь без Малдера и Скалли не обойтись — слишком широк круг лиц, в карманах которых могли осесть эти средства.
До недавнего времени Лена жила на 6-й Дачной — ухаживала за дедушкой, который давал ей временную прописку. После смерти старика Слепова оказалась на улице, причём опять без пенсии. Подсказать ей, что соцвыплату можно оформить на сберегательную книжку, было некому. После новости, размещённой на ИА «Версия-Саратов», ей выплатили долги.
Оказавшись на улице, не имея прописки и средств к существованию, воспитанница интерната и инвалид II группы была не нужна никому. Она собирала бутылки и жила в гараже. Но вновь судьба, которая по жизни посылала ей равное количество злых или попросту равнодушных и добрых людей, оказалась к ней благосклонна. Женщиной, собирающей стеклотару у мусорного бачка заинтересовалась моя старая знакомая, Галина Малкина, которой постоянно есть дело до всего, что касается помощи несчастным и обездоленным. Именно с её помощью Елена смогла оформить многие документы — свидетельство о рождении, полис медицинского страхования. Вот только вопрос с жильём по-прежнему остаётся открытым. В приёмной Президента РФ по Саратовской области Слепову заверили, что она имеет право на получение жилого помещения вне очереди, поскольку не имеет вообще никакого жилья. Как отмечает юрист приёмной, «Елене Анатольевне следует обратиться в органы местного самоуправления, однако на данном этапе возникнут сложности, связанные с отсутствием у Елены Анатольевны регистрации по месту жительства». Как выход, юрист советует «обратиться с заявлением в министерство строительства и жилищно-коммунального хозяйства области о предоставлении жилого помещения из специализированного государственного жилищного фонда».
Из областной приёмной Президента РФ в минстрой области было направлено обращение, касающееся обеспечения нашей героини жильём. В ответе на это обращение, подписанном зампредом Сергеем Канчером, значилось: «В списках граждан, нуждающихся в улучшении жилищных условий и вставших на учёт до 01.01.2005, представленных органами местного самоуправления Слепова Е.А. не значится, улучшение жилищных условий возможно лишь при участии органов местного самоуправления».
А вот заместитель главы Ленинского района, где до последнего времени Елена имела временную прописку, Сергей Курышев витиевато отвечает: «В связи с тем, что у Елены Анатольевны отсутствует регистрация по месту жительства или по месту пребывания на территории Ленинского района, она не соответствует статусу заявителя муниципальной услуги». В переводе с чиновничьего на русский, это вполне определённо означает следующее: «Нет у вас прописки и не будет»...
Пожалуй, в завершение описаний мытарств несчастной Елены Слеповой, стоит отметить, что женщина не может получать медицинскую помощь в поликлиниках района, а также, по сути, лишена всех политических прав. Потому что на страничке паспорта в графе «Место жительства» у неё пусто. Инвалид детства, выпускница интерната, живущая в гараже второй год, питающаяся быстросупчиками и лишённая прав на медицинское обслуживание - она не раз попадала в поле зрения ответственных лиц и чиновников. И пусть потом они не говорят, что ничего не знали и не ведали.
