На прошлой неделе в Саратове выступил известный литератор и музыкант Михаил Елизаров (лауреат премии «Русский Букер» 2008 года за роман «Библиотекарь»). Прошедшая встреча со зрителями была неким сплавом концерта и творческого вечера, на котором зал задавал вопросы — о творчестве и взглядах на искусство, о личном и о политике. И конечно, ввиду того, что Елизаров родом из Харькова, был затронут вопрос отношения писателя к событиям на Украине.
О нецензурной лексике в песнях
«Нецензурная» — это одно из слов. Еще есть слово «экспрессивная». То есть в данном случае эта лексика исполняет роль какой-то экспрессии. И этой лексикой пользуется все население нашей страны. Поэтому отказываться от нее в некоторых случаях было бы как-то нелепо. Это означало бы обеднить какую-то мысль, высказывание или эмоцию. Зачем? Песня — это же эмоция.
Об аудитории
Если говорить о читателях и слушателях, то аудитория, конечно же, разная. Это как если три круга нарисовать. Там, где они пересекаются, вот и есть аудитория, которой нравится все. Есть аудитория, которой нравится именно песенная составляющая. Книжка — это какое-то усилие, это какой-то марафон, нужно прочесть много чего-то. А песня — это короткое нечто. Я сам человек такой, что вряд ли пошел бы на чей-то концерт. Даже исполнителя, который мне нравится. Потому что мне тяжело воспринимать много чего-то подряд. Я пару песен бы послушал, и мне достаточно, я устаю. Потому меня всегда удивляют люди, которые приходят на концерт, что им не влом что-то так вот долго послушать.
О шансоне
Я совершенно искренне ненавижу шансон во всех своих проявлениях. Ненавижу как явление и считаю, что его не должно быть. Но иногда приходится писать песни в этом жанре, так как считаю, что для того чтобы его разрушить, нужно как-то проникнуть в него и сделать это изнутри.
О куртуазных маньеристах
Это, безусловно, большая веха, целое значимое явление в искусстве. Нормально я к ним отношусь. Хорошо. Даже пробовали выступать с Вадимом Степанцовым. Но как-то не сложилось у нас. Публика все же оказалась немного разная. Где-то моя публика не реагирует на то, где его смеется, или наоборот что-то происходит. Так что не сложилось, и мы перестали это делать.
О необходимости прислушиваться к читателю
Иногда можно прислушиваться к читателю и пойти на поводу. Но это же какое-то большое число людей. Если попытаешься пойти на поводу у тысячи человек, происходит абсолютная дезориентация. Тогда лучше идти на поводу у самого себя. Но не забывать о том, что существует у тебя еще и аудитория. То есть если пытаешься донести какую-то мысль, то попытайся донести ее так, чтобы она была еще и интересна.
О саратовском мотиве в романе «Библиотекарь»
Он появился совершенно случайно. В Саратове я до этого ни разу не был. Просто нужен был город, из которого был бы персонаж. И тут, можно сказать, подвернулся под руку Саратов. Мне показалось, что это хорошее название, и город такой, значимый, крупный.
О впечатлении от Саратова
То, что увидел, мне очень понравилось. Набережная, старая часть города. Правда, все здорово. Я люблю такие города.
Об Украине
Я отношусь к этому с некоторой тревогой. Но тревога в том плане, что мне кажется, будто Россия не принимает того деятельного участия, которое должна бы принимать. В данном случае от судьбы Украины, как мне кажется, зависит и дальнейшая судьба России. То есть потеря этого государства будет означать, что дни Российской Федерации в том виде, в котором мы ее сейчас наблюдаем, сочтены. Мне кажется так.
О Европе
Достаточно сложный организм. Очень древняя политическая машина, которая, скажем так, всегда будет не любить этот русский мир. То есть она может сотрудничать, но она помнит, что это все-таки враг. То есть враг в новом понимании. Не какой-то киношный и страшный, а извечный геополитический враг. Они абсолютно другие. Даже владение языком не погрузит тебя полностью в контекст этой страны. Можно заблуждаться, может казаться, что к тебе относятся хорошо. Но только пока ты находишься на каком-то определенном уровне. То есть имеются элиты какие-то финансовые или политические, в которые этот человек, скорее всего, не попадает. Это очень закрытый, кастовый мир. Очень коррумпированный. Но коррумпированный на каких-то других уровнях. Очень жестокий мир, иногда неоправданно жестокий. Когда нужно следовать букве закона. И вот этот пример с жирафом, которого убили в Дании, — это же не значит, что они там все такие жестокие и им не жалко жирафов. Ну может и жалко. Но по закону такой вот жираф не должен жить. Потому те же самые украинцы — они неправильные. Они тот же неформат для Европы. И при необходимости с ними так же поступят. И с Россией, и со всеми. Поступят, как с жирафом. Поступят по букве закона. Они как были всегда достаточно жестокими, так и остались.