О том, что губернии для полного счастья не хватает только музея Трудовой Славы, впервые, кажется, обмолвился Александр Ландо в ноябре 2012 года во время совместного заседания общественной палаты области и президиума регионального отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. В тот момент знающие что почем слушатели наверняка вздрогнули, украдкой вздохнули и мысленно перекрестились, понадеявшись, что данная идея будет потихоньку забыта и останется без административных последствий — как и многие другие судьбоносные инициативы Александра Соломоновича (типа включения Саратовского района в состав областного центра, лишения пособий привередливых безработных, возврата советской практики обязательного распределения в вузах и т.п.). Но когда то же предложение вслед за Ландо озвучил и творчески развил чуткий Борис Шинчук, стало ясно: музея нам не миновать.
"На лозунгах патриотов воспитать невозможно, их надо воспитывать на примерах", — объявил Борис Леонидович. А случившийся здесь же рядом председатель городского совета ветеранов войны, труда, вооруженных и правоохранительных органов Владимир Агапов добавил: "Нам есть чем гордиться и на чем воспитывать трудовое поколение". И поскольку "труд стал непопулярным", эту ситуацию пора исправлять. Как? По одухотворенным лицам Ландо и Шинчука было видно: легких путей они не ищут и нам не дадут.
Шестерни завертелись, нужные бумаги стали обрастать резолюциями. Бумагооборот продолжался долгих четырнадцать месяцев, и в начале февраля 2014 года культур-министр области Светлана Краснощекова представила журналистам готовый проект музея им. Ландо-Шинчука. "Он будет построен в парке Победы на Соколовой горе по соседству с музеем боевой славы, — сообщила Светлана Владимировна. — Уже начался сбор экспонатов. Нам их предлагают многие предприятия. В самом музее будет представлено несколько этапов становления производства на территории региона".
Затем на два месяца наступило некоторое затишье. Кое-кто из наблюдателей решил, что пронесло и циклопический проект незаметно затерялся среди входящих-исходящих. Но нет: в начале мая шестерни провернулись снова, и вышел минкультовский пресс-релиз. Там говорилось: "Саратовцам очень важно выразить свое отношение к трудовым будням и подвигам своих земляков. Активное участие саратовцев в работе Благотворительного фонда "Звезда" подтверждает и, главное, приближает к реализации замысла... Это будет подлинно народный музей". В переводе с бюрократического языка на русский слова эти означали, что идею, рожденную в чиновничьих головах, оплачивать придется жителям областного центра — тем, кому по службе никак не увернуться от добровольного оброка, и тем, кто не сумеет вовремя спрятаться, прикинувшись ветошью.
В начале февраля был начат сбор пожертвований, а уже в конце июля минкульт бодро рапортовал: в кубышке более 5 миллионов рублей. Каким образом за столь короткий срок собрались эти немалые средства, кому в высоких кабинетах давали пенделя, а кого уговаривали мягко ("Сама-сама-сама!"), можно только гадать. Ну а если бы, например, в наши дни и в нашем областном центре жили авторы "Двенадцати стульев", сцена сбора средств "на музей" в исполнении этих писателей могла бы выглядеть приблизительно так:
" — Граждане! — сказал Остап, открывая заседание. — Я не стану говорить вам о цели нашего собрания — она вам известна. Цель святая. Со всех концов нашей необъятной губернии мы слышим стоны. Бьется в истерике заслуженная доярка. Скорбно разводит свои мозолистые ладони слесарь шестого разряда. Угрюмо туманится взор отставного майора госбезопасности. Седой университетский профессор утирает скупую мужскую слезу. Они словно бы вопрошают: "Что с нами случилось? Как жить дальше? Почему у нас есть труд, но нету славы?" Все они взывают к нам о помощи, и мы им — уж не сомневайтесь — эту помощь окажем. В парке, на горе мы построим чудо-музей, где найдется все, позарез необходимое нашим землякам именно сейчас...
Как обычно, Остапа несло — без руля и без ветрил. Вкратце напомнив о сложной международной обстановке и помянув недобрым словом НАТО, ВТО, МВФ и почему-то Всемирную лигу сексуальных реформ, он перешел к светлым перспективам региона — и тут уж окончательно отпустил тормоза и стал неудержим. Он то камлал и заклинал, то грозил и увещевал. Как тореадор плащом, он размахивал картой губернии и обещал нанести на нее сотню новых туристических маршрутов — все под эгидой ЮНЕСКО. Он сулил Глебучеву оврагу заоблачные вершины, а саратовской гармошке — место в первой десятке инновационного рейтинга "Форбса". Он вдохновенно жонглировал блестящими шариками слов "многофункциональный", "диверсификация" и "интерактивность". Он разворачивал перед местной публикой удивительные дали и тут же раскрашивал их в цвета национального флага. Под конец речи Остап предложил не откладывать в долгий ящик души прекрасные порывы и немедленно начать сбор средств в фонд грядущего музея.
Речь великого комбинатора вызвала среди слушателей различные чувства. Вице-губернатор Денис Владиславович даже и не старался ничего понять. Он давно махнул на все рукой и молча сидел, надувая щеки. Серега и Васятка, два половозрелых недоросля с депутатскими мандатами, преданно глядели на левый лацкан пиджака Остапа, украшенный партийной блямбой с крадущимся медведем. Культур-министр Светлана Владимировна была на седьмом небе от счастья. "Золотая голова", — нежно по-матерински думала она об Остапе. Ей казалось, что она еще никогда так сильно не любила труд, славу, дружбу, жвачку и все музеи на всех мировых горах, включая Поклонную, Голгофу и Корковадо. Но больше всего был доволен областной зампред Михаил Владимирович. "До чего же красиво составлено! — ликовал он про себя. — Под таким соусом любое фуфло можно выдать за народную инициативу с мест. В случае удачи первыми отрапортуем наверх и запишем в актив областной власти. А если все опять провалится, как асфальт на набережной, то наше дело шестнадцатое. Мы ни при чем. Бабки внебюджетные и неподотчетные, а значит, какой с правительства спрос?" Зампред оглянулся: под потолком плавал брильянтовый дым, драгоценный мираж потрясал комнату. Взволнованный Михаил Владимирович очнулся от звука голоса уездного комбинатора".
И так далее, и тому подобное. Всякое сходство имен с реальными, разумеется, случайно.
Да простят меня поклонники Ильи Ильфа и Евгения Петрова за вольное обращение с текстом знаменитого романа. И пусть меня заодно простят сотрудники фонда "Звезда", если они вдруг увидят здесь ироническую аналогию их благотворительной организации с мифическим "Союзом Меча и Орала". Мы ничуть не сомневаемся в том, что пожертвования юридических и физических лиц не растаяли на полпути и не были потрачены на свадьбу Оси с мадам, а ушли по назначению — на покупку кирпича, свай, шифера, бруса, шпона и других материалов, необходимых для стройки. Дело вовсе не в расходовании собранных средств. Дело в принципе: зачем их вообще собирали?
Вот об этом и поговорим, уже без всякого юмора и отсылок к Ильфу и Петрову. Потому что ничего смешного тут нет. Когда музей возникает вокруг коллекции (например, Боголюбова или Третьякова), это действительно музей. Когда же он возникает по щучьему велению и по начальственному хотению, в обеспечение руководящей сверхидеи разной степени вменяемости, — это принципиально иной жанр, агитационно-пропагандистский.
Честно говоря, я не могу понять, зачем в капиталистическом обществе (а у нас пока еще вроде бы капитализм) отдельной строкой пропагандировать любовь к труду и внедрять гордость эдаким квадратно-гнездовым способом? Вы что, дамы и господа из минкульта и сопутствующих ему ведомств, действительно думаете, что человека нельзя стимулировать, просто-напросто повышая ему зарплату и улучшая условия работы? Вы на самом деле уверены в том, что лентяй и пьяница станет передовиком производства, наслушавшись музейного экскурсовода и насмотревшись на макеты снопов, жестяные модели паровозов, портреты ударников соцтруда и комплект почетных грамот за четырнадцать последних пятилеток?
Я уж не говорю о том, что предписанная свыше гордость советским прошлым, то есть основа будущей экспозиции музея, базируется на одной, но фундаментальной недомолвке. Вы можете часами рассказывать о том, как замечательно вы растили, поили-кормили и лелеяли корову, но при этом умолчать о том, что при всех ваших титанических стараниях корова таки пала.
Сколько бы усилий мы ни вбухивали в мобилизационную плановую модель экономики, в мирное время она неизбежно проигрывала рыночной — и обанкротилась, в конце концов, когда рухнули цены на нефть. Страна выполняла план по валу, но ничего из этого вала не было предназначено для человека. У нас выпускали надежные плащ-палатки, но одежда и обувь были тихим кошмаром. У нас делали отличные танки, но от советской бытовой электроники потребители шарахались как от чумы, а продукцию автопрома нежно называли "ведро с болтами". У нас строили мощные ГЭС и АЭС, но нельзя было купить обычных пальчиковых батареек... Так чем гордиться будем в новом музее? Средневековым ручным трудом? Производственными травмами? Усталостью как мерилом работы?
Кстати, будет ли в новом губернском музее современный раздел и что мы поместим туда в качестве горделивого послания будущим поколениям? Калач? Гармошку? Обугленный тюз? Удивительную набережную? Высокий уровень детской смертности? "Исторически низкие" (по выражению самого главы области) доходы на душу населения? Хронический транспортный коллапс на улицах Саратова? Более 3 миллиардов задолженности энергетикам и почти 46 миллиардов общего долга нашего региона? И если, к примеру, положить на одну чашу весов всю ветхую музейную трудовую славу и всю казенную гордость, а на другую — все наболевшие сегодняшние проблемы региона, весь нынешний геморрой, что в итоге перевесит, а?
Вопрос риторический, отвечать не обязательно.