Казалось бы, Госдума, министерство образования и Роскомнадзор сделали уже все возможное, чтобы российские дети росли умненькими и совершенно ничего не знающими о мате, курении, алкоголе, нетрадиционных сексуальных отношениях, традиционных сексуальных отношениях, женской груди, строении организма человека и прочих ужасах взрослой жизни. По крайней мере до 18 лет.
Но оренбургская школа танца и чей-то мобильный телефон за жалкие две минуты разрушили хрупкое душевное спокойствие радетелей за невинность детских душ. Девочки, под видом пчелок изображающие какое-то непотребство, привели в неистовство всех: от Павла Астахова, которому положено по должности, до Ивана Урганта, которому, в общем, тоже по ней же положено. Но если Ургант просто пошутил на тему закрытия Оренбурга — вслед за секцией в танцевальной школе и самой школой, то следственный комитет насмотрел в ролике аж на статью УК про развратные действия в отношении несовершеннолетних. Министерство образования РФ вбежало с мороза с легким опозданием и, запыхавшись, доложило, что отныне все-все образовательные программы пройдут психолого-педагогическую экспертизу.
Что делать с этой самой экспертизой, толком не поняли даже в Госдуме. Председатель комитета по образованию Вячеслав Никонов пожал плечами, дескать, чем бы дитя, то есть минобраз, ни тешилось... Его заместитель, напротив, инициативу радостно подхватил, заявив, что раньше надо было об этом думать, раньше, потому что надо не только обучать, но и "воспитывать личность на общепринятых обществом нормах".
А вот теперь стоит оглядеться и разобраться. Что именно вменяют в вину педагогу, выпустившему на сцену толпу нестанцованных девочек в полосатых купальничках? Тут даже борец за детскую нравственность Павел Астахов путается в показаниях. С одной стороны, что присутствовал "элемент унижения и оскорбления достоинства" девочек. Но чем именно унижали девочек? Позами? А вот и нет! То есть — а вот и не только. "Тот, кто выставил девочек в таком виде, с плохо отрепетированным танцем, — говорит уполномоченный при президенте по правам ребенка, — да еще в таких унизительных и оскорбительных позах, тот отвечает". И дальше он пространно рассуждает о том, что и с художественной точки зрения танец был не очень, потому что девочки двигались не синхронно и теперь над ними все смеются — не то из-за несинхронности, не то из-за танца, не то из-за костюмов, которые Павел Алексеевич тоже считает унижающими достоинство. Хотя, казалось бы, чем может унизить достоинство обычный гимнастический купальник, сотни девочек на конкурсах по художественной гимнастике в таких выступают.
Озвучил Астахов и еще одну интереснейшую мысль, которая не очень укладывается в минобразовскую парадигму проверки системы воспитания юных умов. По его словам, за закрытыми дверями дети могут заниматься в общем-то чем угодно, но выносить это на публику — вот это уже преступление, крамола, ну и опять-таки унижение. Полюбил он это слово в контексте беседы о пчелином танце. Так что, по логике Павла Алексеевича, проблема не в том, что девочки крутили попами, а в том, что делали это на публике. Так в чем тогда корень зла — в девочках или в публике?
Выходит, что в публике, углядевшей непотребное. Ну ладно, с пчелками и правда был перебор, тут даже не упрекнешь в том, что у кого-то фантазия слишком богатая. Но что делать с менее однозначными подробностями? Скажем, в программу зарядки, в том числе и детской, входят упражнения для мышц таза, где этим самым тазом надо двигать в разных плоскостях. Если зарядка публичная (вон на площади массовые зарядки проводили), мало ли что может привидеться глазеющим зевакам. И что делать? После проведения "психолого-педагогической экспертизы" изымать из программы упражнения, которые могут произвести впечатления непристойных? А кто определит уровень непристойности движений? Опять проходящие мимо взрослые? Или натасканные на поиск "клубнички" чиновники?
Свеженький пример из практики: у одной моей знакомой есть племянница, девочка 14 лет от роду. Девочка эта занимается черлидингом. На днях ее команда должна была выступать на чемпионате по кикбоксингу в своей исконной роли — подбадривать борцов между раундами. Но за пару дней до чемпионата руководителю группы позвонил организатор и сказал, что от команды черлидеров придется отказаться. Потому что, дословно, "на чемпионате будет много взрослых". И этим взрослым девочек-черлидерш, стало быть, показывать неуместно. Вопрос: в чем неуместность юных особ, танцующих с мочалочками? И вопрос еще интереснее: что это за взрослые такие, которые на этих девочек не смогут спокойно смотреть? Кто-то решил, что на кикбоксинг соберутся сплошь извращенцы, которым детей показывать вблизи нельзя? Тогда, извините, это уже совсем другая история, и дело не в детях совсем и не в их танцах.
В этом случае не министерству образования следует заниматься просеиванием детских программ и нравственным воспитанием несовершеннолетних детей, а совсем другим органам стоит приглядеться к нравственному воспитанию взрослых, которым без конца что-то мерещится. Пока что инициатива министерства образования напоминает бородатый анекдот про доктора и неприличные картинки, которые его пациент видит в пятнах из теста Роршаха. Вообще получается, что проще поступить инновационно: отменить публичные выступления для людей младше 18 и перестать пускать взрослых к детям за закрытые двери. Пусть дети по заветам Павла Астахова спокойно занимаются, чем хотят. А то фантазию и богатое воображение у каждого взрослого не проконтролируешь.