Практически любому жителю нашей страны известно прекрасное слово "обвесить". Обвесу столько же лет, сколько и собственно самим весам, но если тебе недовесили двести граммов мяса из килограмма, можно пойти и потребовать недостачу с продавца. Но на днях министр образования и науки Ольга Васильева упомянула о недовесе, который компенсировать сложнее. Это недовес в истории.
Хорошо, признаемся, это была метафора. Ольга Васильева процитировала правило "новой исторической науки", сформулировав его следующим образом: если открылся некий новый исторический факт, который может привести к переворачиванию известных событий с ног на голову, этакий блокбастер от истории, то надо придерживаться осторожности в его обнародовании. Особенно если не очень понятно, как и по ком этот блокбастер бабахнет. "Во всем должна быть взвешенность", — подытожила министр. А уже историки-блогеры поинтересовались, что будет, если избранные, которым предоставят возможность "взвесить" исторический факт, окажутся как те базарные мясники и под шумок "обвесят" всех причастных.
Об обвесах в истории чуть раньше заговорили и на более высоком уровне. Сам Генштаб написал целый обширный доклад, где подробно изложил, как именно надо построить государственную стратегию противодействия фальсификации истории. Само Минобороны РФ аж рассекретило кучу архивных документов, чтобы было сподручнее отбиваться от злых фальсификаторов, разумеется, иностранных. Пыльными папками им по мордасам, чтобы не "реализовывали геополитические интересы в русле проведения антироссийской политики" и не смущали умы, особенно в том, что касается Великой Отечественной войны.
Про вакуум в головах, который, как любое пустое пространство, заполняется абсолютно чем угодно, товарищи ученые-историки абсолютно правы. Но какая уж там фальсификация, если выпускник школы с чугунной после ЕГЭ головой путает Отечественную войну 1812 года с Великой Отечественной, про Владимира Крестителя точно знает, что он носил шапку Мономаха (родившегося на век позже), а на вопрос о династии Романовых более или менее уверенно может назвать только Николая Второго и то не сразу. А уж если попросить назвать советских маршалов, так хорошо, если хоть Жукова вспомнят. Но это все уже говорено-переговорено. Фальсификация это ведь не дырки в чьей-то памяти, это злонамеренное и злокозненное искажение фактов. Но история, даром что не математика, подразумевает интерпретацию в изложении произошедшего, и неясно, кто и как будет решать, чья именно интерпретация заслуживает больше права на жизнь и тем более права на то, чтобы считаться одобренной государственно. Даже если сравнить учебники по истории пятнадцатилетней давности и нынешние, можно обнаружить интересные расхождения в трактовке событий.
Собственно, трактовка событий и вдохновила Ольгу Васильеву на ее пламенный спич, а конкретнее — история о 28 панфиловцах, которую то ли стоит считать историческим вымыслом в свете последних обнародованных документов, то ли нет. Если послушать министра культуры Владимира Мединского, то тот, кто не уважает сию легенду, даже если она и правда легенда, "мрази конченые". Ольга Васильева столь эмоционально окрашенных оценок не давала, но сформулировала еще интереснее. По ее словам, без мифологизации исторических деятелей обойтись вообще нельзя. Потому что должен быть идеал, к которому надо стремиться, и исторические персонажи, аккуратно поправленные до героического облика, на эту роль вполне годятся, особенно если ситуация требует. Ивана Грозного накануне Великой Отечественной просто жизненно необходимо было сделать суровым, но справедливым отцом государства, прикрыв и подзамазав все неприглядные страницы его правления.
Мифологизацию, понятно, не Ольга Васильева открыла, ей пользовались давно и уверенно со времен, когда научились царапать исторические хроники. А писатели с поэтами догоняли хронистов и перегоняли, потому что их читали лучше. Отсутствие исторической литературы, к слову сказать, тоже считают одной из причин пустоты в головах на месте знаний о родной истории. Но тут тоже надо осторожно. Спроси кого-нибудь про Сальери, так никто не вспомнит, что это был весьма недурной композитор, но любой скажет, что это был гад и завистник, отравивший Моцарта. Про Бориса Годунова помнят, что в отношении него народ безмолвствовал. А в Англии все знают про сиротку Дика Уиттингтона, трижды мэра Лондона, который выбрался в люди благодаря кошечке, хотя на самом деле и сироткой он не был, и кошечки не заводил, да и мэром становился четырежды. И кому от этих несоответствий плохо? Разве что Сальери.
Но то дела давно минувших дней, а самые жаркие споры, в пылу которых даже с министерских уст слетают не слишком парламентские выражения, разгораются вокруг истории более близкой, о которой документальных свидетельств, казалось бы, вагоны. И самый главный вопрос, получается, в том, где кончается хорошая и правильная мифологизация и начинается гнусная и мерзкая фальсификация. Пока что выходит, что фальсификация начинается там, где нас не устраивает получившийся результат, а мифологизация — там, где нас все устраивает. Вот тут-то сходство с базаром и заканчивается. Там, если нас обвешивают, реакция всегда однозначна.