Для многих Заводской район Саратова, которому в этом году, как и нашей многострадальной области, стукнет 80 лет, — это типичная городская окраина, образовавшаяся исключительно в советские времена. Но это только на первый взгляд. "Газета Наша Версия" уже подробно рассказывала о дореволюционных деревнях, вошедших в границы города в прошлом веке,— Юнгеровке, Рокотовке, Углевке... А если брать Увек, с его золотоордынским бэкграундом, то Заводской район — это и вовсе одна из самых древних местностей нашего города. Впрочем, далеко ходить не надо, достаточно оказаться в самом начале сурового и такого разного Заврайона, чтобы обнаружить дожившие до наших дней осколки древностей.
Сонное царство
В статье "Бунтарская окраина" мы уже рассказывали о южной границе дореволюционного Саратова и местах его "боевой" славы. В частности, об урочище Улеши, где, по преданию, останавливался Емельян Пугачев, когда в 1774 году брал Саратов. Коротко мы рассказали и о сохранившейся реликтовой застройке в самом начале улицы Чернышевского. Небольшой островок частного сектора, именуемый Солдатской слободкой, был основан в середине позапрошлого столетия — в 1869 году сюда, как и в Монастырскую слободку, после разрушительного оползня на Соколовой горе переселили потомков пахотных солдат, тех, кто отбывал рекрутскую повинность для несения сторожевой и пограничной службы. Отсюда, очевидно, и название местности. К слову, в некоторых источниках Солдатской слободой называлось поселение-предшественник, существовавшее с незапамятных времен в нагорной части нынешнего Саратова: "С северо-восточной стороны за валом, направлявшимся по ныне Валовой улице, и за весьма глубоким оврагом, представлявшимся очевидцу в виде "пропасти, занятой огородами", к городу примыкала Горная, или Солдатская, слобода" (цит. по книге Федора Чекалина "Саратовское Поволжье с древнейших времен до конца XVII века". Саратов, 1892, с. 71).
Как жили обитатели дожившей до наших дней Солдатской слободки в Заводском районе, можно догадываться по старинным публикациям, вал которых пришелся на конец 1928 года. В тот период советская пресса обратила внимание на то, что за 11 лет после Октябрьской революции "старый быт" не выветривался из слободки, ставшей рабочим поселком близлежащих промышленных предприятий — Ленинского (бывшего гвоздильно-проволочного завода Гантке), улешовской нефтебазы, кожзавода и лесопилок.
Первый большой очерк А. Фрегера "Обиженная слободка" был напечатан в краевой газете "Поволжская правда" 4 октября 1928 года: "Покосившиеся деревянные домики глубоко, всеми своими корнями вросли в землю. Полинялые от времени и солнца дощатые заборы ревниво отделяют каждый дворик друг от друга.
Здесь люди живут особняком: свое собственное хозяйство, свои куры и козы, свои собственные горести и радости.
Не верится, что именно здесь живут рабочие красивого большого завода, носящего имя Ленина.
Если бы не трамвай, связывающий эту слободку с шумным и нарядным городом, этот район можно было бы принять за любую окраину Кинешмы или другого, такого же маленького провинциального города.
Влияние большого Саратова — города университетов, хороших театров, клубов и кино — здесь не чувствуешь.
Какое-то сонное царство.
Сохранилась и дорисовывает картину скучного серого пейзажа старушка. Она вяжет чулок, сидя на лавочке у домика с кривыми окнами и время от времени крестит рот. 42 года своей жизни она живет вот в этом самом домике.
— Много было на слободке шуму, сынок, много, да теперь все опять обжилось. По старинному опять все пошло...
А эта жалкая фигура женщины? На руках у нее один, а за подол платья держатся еще двое ребят. Бледное лицо, ни кровинки, худая. На ней все та же старая печать мужниного пьянства, побоев, отчаяния...
Парень, молодой рабочий, отдыхающий во вторую смену. Залихватский локон кружит каштановые кудри. Запах винного перегара. Бесшабашная удаль и лексикон от "мать" до "даешь". Как он не похож на новую молодежь. Каким образом он сохранился молодым?
Ничего здесь в этой слободке от нового нет. Хоть бы один нами построенный каменный дом. Хоть бы одна детская площадка, ясли".
Но главный пафос статьи посвящен текущему положению дел. Это и хулиганство, и неблагоустроенность быта, и нечеловеческие условия, в которых живут слободчане. Описание этих моментов чем-то похоже на сценарий фильма в стиле нуар или приправленную художественными отступлениями криминальную хронику: "Вечер только что вступил в свои законные права. Яркими мигающими огоньками вдали виднеется город. У самого начала слободки двухэтажное деревянное здание напоминает собой пожарную часть с каланчей в глухом уездном, заштатном городишке.
Вывеска "Рабочий дворец" иронически улыбается, глядя с балкона второго этажа.
На лестнице "дворца" группа ребятишек играет в пуговицы и кости. Собрались ребята сюда потому, что кругом темно, а здесь горит электрическая лампочка.
Клуб этого "дворца" сегодня для публики закрыт. Светится огонь только в читальне, здесь шумно и накурено. Ребятишки балуются, мешают читальне и библиотеке работать. Кое-где в комнатах клуба работают кружки. Слышится хоровое пение...
Па улицах слободки темно. Скупой свет, пробивающийся сквозь маленькие окна домиков, не светит, а висит особыми пятнами в темноте вечера.
Гармошка залихватски наяривает "барыню". У калитки дома собрался кружок. Визг, смех, частушки, от которых вянут уши, сквернословие. Старики стоят возле и любуются:
— Пусть молодь повеселится, ведь когда-то и мы тоже...
В обнимку посредине улицы идут шестеро. Четверо парней, две девушки. Балалайка, смех, песни. Но почему одиночки-прохожие прячутся в тени домов? Эта милая компания никого не пропускает, всех затронет, обругает. Сегодня она гуляет, она — навеселе. Винные лавки закрыты, но ничего, тайные шинкари работают вовсю".
Оплот голытьбы
Вскоре к "Поволжской правде" подключилась комсомольская газета "Молодой Ленинец". В номере от 1 ноября 1928 года опубликован призыв к "культурному смотру" рабочей окраины, а в центральном материале повторяются тезисы предыдущей публикации. В этой статье также приводится довольно интересный экскурс в историю слободки с последующим протягиванием нити к современности: "...Лет сто тому назад "по высочайшему повелению" саратовские градоначальники должны были выделить землю николаевским солдатам — тем, кто "царю и отечеству" верой и правдой прослужил долгих 25 лет.
И выделили... Далеко за городом, на пустыре, у низкого берега Волги, где болота и убийственная "лихоманка".
— Живите, пользуйтесь денно и нощно.
Проклиная "благодетелей" и свою горькую судьбу, начали строиться солдаты. Строились скученно, используя каждую пядь пригодной земли, без улиц, с лабиринтами путаных переулков. Строились больше в землю (так попрочнее), а материалом служили доски с палаток, старых баржей и те бревна, что дарила кормилица Волга.
Так строились утлые солдатские домишки, среди степей у богатого Саратова и вольной реки. Так вырос Солдатский поселок. [...]
Бурлаки и великая волжская голытьба находили себе приют в слободке. Это тут заливалось водкой "горе народное", тут выражался буйный протест против голодной получеловеческой жизни. [...]
Но вот вырастают фабричные трубы. Кругом поселка пошли заводы: рядом, под боком у слободки, поднялся огромный проволочно-гвоздильный и болто-заклепочный завод.
Стала Солдатская слободка рабочим поселком. Выросла. Еще теснее прижались покосившиеся лачуги друг к другу, уступая место новым, таким же несуразным соседкам.
[...]
Вот "трехнога" (так иронически называют хозяева свои домики). Две комнатушки-клетки с маленькими подслеповатыми окнами. Человек среднего роста, если он вздумает встать в комнате прямо во весь рост, неизбежно ударится головой в потолок. По бокам кровати и заменяющие их сундуки, в середине узкий проход. На стене фотографии — фамильные, от первого слободского поколения включительно. Из угла укоризненно смотрит Ильич.
Здесь живут восемь человек! Двое из них рабочие завода им. Ленина, один из лесопилки. Двое комсомольцев. Тут они спят, обедают, отдыхают, занимаются. Впрочем, можно ли в такой обстановке заниматься?" — задавалась вопросом комсомольская газета, призывая "детально выявить все стороны этого мало тронутого революцией быта", а также "с помощью самих обитателей поселка, решительно встряхнуть его".
Первые публикации и правда встряхнули общественность: в течение нескольких месяцев в саратовской прессе активно обсуждались проблемы слободчан, да и сами местные жители нередко выступали со страниц газет. Люди писали о хулиганстве, о бездорожье, об отсутствии радио, доступного медпункта и рынка. Вот, например, 18 декабря "Молодой Ленинец" печатает письмо тов. Ивлевой: "Освещение у нас, в Солдатском поселке, скверное, в темную ночь того и гляди в яму попадешь, ногу сломаешь. Плохо и насчет милиции: есть один постовой у кооператива, да и тот частенько спит. Собрались мы, женщины, как-то в очередь к кооперативу часов в 6, смотрим: стоит он, прижав винтовку, и спит, насилу его разбудили. Есть еще отделение 5-го штаба, да там один милиционер, он обходит слободку ночью — за порядком смотрит, случись важное преступление, придется ехать в город в 5-й штаб".
В этом же номере автор под брутальным псевдонимом "Прессовщик" публикует разоблачительный текст "Слободчане веселятся", в котором помимо прочих язв разоблачает пьянство среди местного населения: "День субботний — день получки. У слободчан забота: выпить, "жисть свою темную осветить" — как обычно выражаются любители выпивки. С часу дня начинается суетня — хозяйки осаждают ларек ЦРК, торопясь закусочки закупить, а "сами хозяева" — в город за "влагой живительной" отправляются". В этой же заметке "Прессовщик" рассказывает и о последствиях, когда "подвыпившее хулиганье осаждает клуб" и "иногда срывают клубные постановки": "В клубе сходятся слободские, юршинские (очевидно, жители расположенного неподалеку поселка Юриш — прим. авт.), кладбищенские и агафоновские ребята. Слободские издавна с агафоновскими вражду ведут, а в клубе счеты сводить начинают".
Непобедимые трущобы
Немало в 1928 году публиковалось и жалоб на жилищные проблемы слободчан. Так, 23 декабря "Молодой Ленинец" публикует письмо местного жителя, рабочего кожзавода Самсонова, который живет в "подвальном доме" на четырех метрах с семьей в семь человек, из которых пятеро маленьких детей. "У меня всего одно окно, которое выходит во двор. В квартире темно и душно; когда откроешь дверь, холод обдает грудного ребенка. В этой хибаре я живу два года; дети постоянно болеют. За водой ходить далеко", — пишет Самсонов, призывая товарищей-рабочих "обсудить вопрос о жилищном строительстве Солдатской слободки".
В этом же номере рабкор Петухов призывает коренным образом изменить быт солдатской слободки, покончив со строительством "хибарок".
"Слабо развито среди наших рабочих коллективное жилстроительство; в то же время не один рабочий, собрав деньжонок, строит себе отдельную "хибару". По-моему, надо бороться с такими моментами "собственничества". Надо провести энергичную работу по вовлечению рабочих в жилищно-кооперативное строительство", — отмечает он.
И, надо сказать, в последующие годы рядом с Солдатской слободкой появился Ленинский поселок — небольшой квартал двух- и трехэтажных домов, сохранившихся и в наши дни. Этот массив конструктивистских зданий расположен на улице Орджоникидзе, напротив Горгаза. Правда, теперь эти дома частично перестроены и надстроены мансардными этажами, а частично переведены в нежилые, но объекты сохранились и представляют определенную ценность как памятники авангардной архитектуры конца 1920-х годов.
Также частично сохранилась и Солдатская слободка, со своими вросшими в землю хибарами, типичными для окраин Саратова образца XIX века, часть которых необитаема, часть перестроена, но есть и мало изменившиеся за последние полтора века строения, в которых до сих пор живут люди. Между этими избушками, как и сто лет назад, пролегают кривые и узкие проулки, у части которых сохранились даже изначальные названия. Например, Гвоздильные проезды, свидетельствующие о принадлежности поселения к соответствующему заводу, носящему некогда имя Ленина. Но предприятие уже больше десяти лет не действует, как и многие другие "слободкообразующие" производства. На их месте, в их цехах, теперь находится крупный комплекс гипермаркетов, нелепо соседствующих с непобедимыми трущобами доковылявшей до наших дней Солдатской слободки.