В музее Радищева открыта выставка живописи и графики Анатолия Зверева. У Зверева не было законченного художественного образования, но в 1957 году на Московском международном фестивале молодежи и студентов Давид Сикейрос вручил молодому художнику Золотую медаль, а в 1965 году в Париже Пабло Пикассо назвал его «лучшим русским рисовальщиком».
Зверев отличался свободой и раскрепощенностью. Многие картины он создавал за минуты. Вот как этот было: «Он бросался на лист бумаги, обливал ее, пол, стулья грязной водой, швырял в лужу банки гуаши, размазывал тряпкой, а то и ботинками весь этот цветовой кошмар, шлепал по нему помазком, проводил ножом две-три линии - и на глазах возникал душистый букет сирени», - пишет в воспоминаниях друг и коллега Дмитрий Павлинский. Акт импровизации завершался лихой подписью-росчерком. Вечно небритый, в потрепанной одежде с чужого плеча (он не любил новой одежды и друзья дарили ему свою), в надвинутой на глаза кепке, Зверев был похож на партизана. «Размах его натуры был ошеломляющ. Двери лучших московских ресторанов открывались настежь при его появлении, - вспоминает художник Валентин Воробьев. - Швейцар получал червонец в зубы, официантка - за пазуху. Зверев жил одним днем, не заглядывая вперед. Утро начиналось шампанским, день - пиршеством, вечер - пьяной дракой…»
Он работал во всех жанрах, но наиболее близким ему был портрет, преимущественно лирико-импульсивные женские образы. В Москве Зверев был известен не только как художник, но и как пианист-импровизатор, шашист, поэт и… геронтофил. Со вдовой поэта Николая Асеева они встретились в 1968 году. Ему было 37, ей – 76 лет. Обаяние Оксаны Асеевой зажгло в сердце Зверева безумную любовь. Она, благодаря своему опыту и высокой культуре, сумела по достоинству оценить его талант и душевные качества. Московская богема напряженно следила за «романом века». Многим любовь художника к пожилой женщине казалась странной и смешной. Это было влечение не только к конкретному человеку, но к эпохе Серебряного века. Он страдал, ревновал, устраивал дебоши и погромы в элитной квартире соратника Маяковского: вышвыривал в окно тома советских классиков, срывал фотографии, истребляя ненавистное имя мертвого соперника. Оксана Михайловна была в шоке от этих приступов гнева, но если запиралась на ключ, Зверев с мясом срывал дубовую дверь и вышвыривал ее на лестницу. Дверной проем завешивался газетами, а соседи вызывали милицию. Когда стражи порядка уводили буяна, вдова умоляла их: «Товарищи милицьонэры, будьте с ним осторожней. Он великий русский художник, не делайте ему больно. Берегите его руки!». Милиционеры сочувственно улыбались милой старушке. А он посвящал ей стихи, писал тысячи писем и рисовал ее лицо – на портретах златокудрой Оксане Михайловне всегда 20 лет.
Творческое наследие самой яркой фигуры московского андеграунда насчитывает более 30 тысяч работ. «Он обладал способностью превращать в живопись буквально все, что попадало в поле его внимания... В исступлении чувств он сотворил новый слой реальности, вздыбленное, заряженное цветосветом иное пространство. Унесенное на своих крепких плечах наследие он переписал нервным, корявым, но озаренным почерком», - считает искусствовед Сергей Кусков.
