Недавно мы рассказали о саратовском бараке на улице Танкистов, 219, который используется властями в качестве маневренного фонда. Там у людей нет элементарных условий для жизни, а все нечистоты льются прямо под пол. Тогда казалось, что обитатели этого дома живут на самом дне. Когда мы попали в летный городок (Энгельс-1), в дом № 7, отношение к этому бараку изменилось. Жителям саратовской общаги постройки 70-х годов прошлого века еще повезло. А настоящий ад здесь, в Летке!
Когда люди поднимают голову вверх и видят в небе вечно спешащие куда-то сверхзвуковые бомбардировщики ТУ-95МС, взлетающие с энгельсской авиабазы, возможно, их охватывает гордость за страну. Когда опустишь взгляд с небес на землю, становится стыдно за министерство обороны, которое бросило на произвол судьбы своих бывших работников и за весь летный городок, переданный военными на баланс муниципалитета в ужасном состоянии со всеми его полуразрушенными, обветшавшими постройками.
Две семьи, проживающие сейчас в расселенном доме 1931 года постройки, из-за бездействия самого могущественного министерства страны и недооформленных когда-то документов на жилплощадь, оказались накануне зимы в безвыходной ситуации. Отопление отрезано, идти с детьми некуда.
Сердобольные правдолюбцы
Лет 50 назад двухэтажный кирпичный дом был престижным. Здесь квартировали летчики и их семьи, когда на окраине города-спутника Саратова создавался аэродром. Помнит он и легендарных «ночных ведьм» (так называли пилотов легких бипланов По-2 из единственного в стране женского авиационного полка) и их легендарную командиршу, героя Советского Союза Марину Раскову.
Снаружи дом еще ничего. Правда, кое-где кирпичи вываливаются из цоколя. Внутри — хоромы почти столетней давности: низкие потолки, деревянные лестницы, коридорная система и жилые клетушки от 8 до 17 квадратных метров. Все изношено на 100 процентов. Полы скрипят, лестницы ходят ходуном. Многие из обитателей прожили здесь по 10-15 лет, пока не удалось купить другое жилье. Кто-то из них занимал две комнаты, кто-то одну, самые большие семьи — целых три.
И стоять бы зданию еще 100 лет, если бы не сердобольные правдолюбцы.
В 2013 году одна из обитательниц «легендарного» сооружения — Жанна Бабичева — подала в суд и потребовала признать аварийными занимаемые ей комнаты площадью 27 квадратных метров. Энгельсское правосудие отказало. Мол, нельзя сделать исключение для одной каморки. Тогда исковое заявление подали почти все жильцы дома.
В 2015 году постройку признали аварийной. Местной власти поручили ее снести. Если в Саратове люди ждут годами милости от местных чиновников, то в Энгельсе справились с задачей оперативно. Уже через два года, в 2017-м, многие переселенцы получили причитавшиеся им квадратные метры и начали перебираться в новые дома. Тем, кто получал крышу над головой по социальному найму, дали квартиры вместо комнат. Собственникам выплатили компенсации. Кто не согласился с предложенной суммой — судились. Кому-то дали миллион за две комнаты, кому-то чуть больше.
«Отопления не будет!»
Сейчас в доме № 7 осталось три семьи. Они «зависли», судя по всему, надолго по вине министерства обороны. На дверях у входа в полуразрушенный дом объявление от управляющей компании: «Отопления не будет. Если кто-то собирается зимовать, покупайте электронагреватели».
О том, почему так получилось нам рассказала местная жительница Татьяна Гулиева. Она также показала имеющиеся у нее документы (некоторые из них оформлены на ее фамилию до замужества — Буда).
— Я местная, родилась и выросла в Летном городке. Можно сказать, всю жизнь тут живу. С 1989 по 2000 год работала в военной части, трудилась в столовой, кормила личный состав вооруженных сил СССР. В 1997 году получила комнату в общежитии ведомственного фонда министерства обороны РФ. В 2004 году оно сгорело. Пожар был большой, люди остались на улице. Кто работал или служил, все-таки получили со временем крышу над головой, — вспоминает Татьяна.
Татьяна Гулиева возле своего подъезда
Многодетной семье Гулиевой, у которой тогда было четверо детей, выдали от министерства обороны только справку (№ 244 от 1.10.2004 года). В ней командир части П. Барановский констатировал факты: «19.09.2004 в общежитии № 2 по адресу Энгельс-1 дом 19/2 произошел пожар, в результате чего здание уничтожено полностью». Кроме того, полковник перечислил всех детей бывшей работницы: дочери Светлана 1985 года рождения, Анна — 1987, Алена 1992 года и сын Михаил 1983-го. Всей этой большой семье никакого жилья, взамен сгоревшего, не предоставили. Они остались на улице. Как объяснили военные, «министерство обороны не может выдавать служебное жилье тем, кто уволился, пусть даже и многодетным родителям».
Глава администрации Энгельсского района (тогда В. Ю. Белов) в 2008 году написал многодетной матери: «Согласно статьи 57 Жилищного кодекса Российской Федерации, жилые помещения предоставляются гражданам, состоящим на учете в качестве нуждающихся в жилых помещениях, в порядке очередности, исходя из времени принятия на учет». Татьяна вставала на очередь еще в 1995 году и номер ее в 2008-м оказался 2383. Кстати, в 2018 году — уже 1713. За 10 лет заветное жилье стало ближе на 700 номерочков.
— Осталось всего каких-то 25 лет постоять. За это время уже осужденные пожизненно имеют шанс выйти на свободу, — шутит Татьяна.
Видимо, пожизненное стояние в очереди имеет для муниципальных чиновников и свои плюсы, такие же, как и при пенсионной реформе: есть вероятность, что нуждающиеся не дождутся. Это жестко, но честно, правдиво! Одна из дочерей Татьяны — Светлана, к сожалению, не дождалась милости от власти, умерла в 35 лет от болезни легких. Об этом тоже есть бумажка (491/01-24 от 25.01.2018), об исключении из очереди. Вместо нее туда записаны два внука — Семен и Марлен 14 и 8 лет от роду соответственно. Татьяна оформила опекунство над оставшимися без матери детьми.
«Не положено» или «нельзя»
Со времени пожара и вплоть до 2009 года семья снимала жилье.
— Жили и в коммуналках и в отдельных квартирах, платили большие деньги. Семья огромная, зарплаты маленькие, едва концы с концами сводили. Все это время чиновники и военные «бодались» — кто должен выделить жилье, — вспоминает женщина.
Военные говорили: «Не положено», а чиновники: «По закону нельзя». Такой вот замкнутый круг.
В 2009 году людям все-таки дали две комнаты в доме, где они остаются сейчас. Тогда семья получила опять служебное помещение. И снова от военных. На договоре найма № 57 стоит круглая печать, на оттиске которой написано: «Министерство обороны РФ федеральное Энгельсское государственное квартирно-эксплуатационное учреждение «Энгельсская КЭЧ района». Речь идет, конечно же, не об Энгельсском районе, а о месте базирования подразделения и обслуживаемого жилья — Энгельсская авиабаза.
И теперь снова замкнутый круг. Гражданские власти расселили дом, дали жилье, а две семьи «зависли».
— Не понимаю, в чем мы-то виноваты? Почему военные «накосячили», не передали вовремя два помещения из всего дома в собственность муниципалитета? И таких владельцев квартир — «висяков» здесь в городке около 60. Вопрос никак не решается, — негодует многодетная мать.
Из МО в ЭМО
В начале осени этого года почта принесла семье Гулиевых весточку от министерства обороны — от ФГКУ «Центррегионжилье». В письме черным по белому написано, растолковано и объяснено: «Решение о признании жилья аварийным принимается заместителем министра обороны РФ и оформляется его приказом». Таких документов, естественно, нет. Как может заместитель Сергея Шойгу признать аварийными только две комнаты в целом доме, к тому уже расселенном?
Военные квартирмейстеры написали, что «в настоящее время проводятся мероприятия по подготовке документов о передачи из собственности МО в собственность ЭМО (энгельсского муниципального образования)». За три дня до этого, 29 августа референт департамента имущественных отношений МО РФ В. Рыбина изложила другую версию событий в письме к дочери Татьяны — Алене: «организована работа по уточнению необходимости дальнейшего использования указанного имущества в интересах Вооруженных сил Российской Федерации».
— Вот мы и оказались в заложниках у министерства обороны, пока они там уточняют. Так и придется здесь зимовать, деваться-то мне с детьми некуда, — плачет Татьяна. — Из дома выехали все, кроме нас и еще двух семей в первом подъезде. Посмотрите, кругом разруха, окон в доме нет. Управляющая компания попыталась провести опрессовку, вода стала шуровать по батареям и потекла с потолка мощным водопадом. Этажом выше в пустой квартире срезаны батареи и сданы на металлолом. Когда их пилили мародеры, звонила и в управляющую компанию, и в администрацию, и в полицию. Никто не приехал. Теперь с крыши начали снимать шифер.
Жить здесь невыносимо
Теперь речь о восстановлении отопления не идет. «Кто будет восстанавливать ради нескольких человек? И где гарантия, что снова не срежут?», — говорят в управляющей компании. В спальне у детей за неделю почти просохло, но влажность повышенная. «Жить здесь невыносимо, холодно» — говорят ребята. Теперь они ютятся в брошенной соседями комнате.
В доме пока есть вода и газ, сюда руки похитителей еще не добрались. Плита не выключается ни днем, ни ночью — так становится хотя бы немного теплее.
Местные жители тащат отсюда все подряд, от брошенной мебели до старых труб. Их сдают в металлолом, деньги пропивают. В нескольких квартирах поселились бомжи, но в доме и на улице температура воздуха скоро сравняется. Если начнут жечь костры, всем конец! Неизвестно, успеют ли люди выбежать на улицу из огня.
Кстати, в прошлом году с учетом отопления квартплата за такие хоромы составляла три тысячи рублей в месяц. Плюс к этой сумме еще 1200 за «голубое топливо». Так много потому, что в квартире прописаны все выросшие дети (их трое) и внуки (Матвей, Анисия, Марлен, Семен). Все взрослые с детьми снимают жилье, у них ситуация чуть лучше. В безвыходном положении Татьяна и двое опекаемых ребятишек умершей дочери Светланы.
В такой же ситуации и жители второго подъезда. Здесь обжитый уголок в разрушенном доме чуть больше. Комната 15 «квадратов» принадлежит Ольге Шакуровой. Она тоже получала ордер на жилье от министерства обороны.
Ее дочь Настя рассказала о жизни в разрушенном доме.
— Электричества на кухне нет, проводка не выдержала нагрузки, сгорела. Все время холодно, жизнь невыносима здесь, — говорит она.
Вместе с ними в комнате живет и девятилетняя племянница. Девочка все время мерзнет, кутается в одеяло.
Есть здесь и еще один житель — Алексей. По его словам, ему при расселении предложили компенсацию за комнату — 350 тысяч рублей. Он же покупал ее за 550 и хочет вернуть их обратно. Сейчас идет суд по этому поводу. Как показывает практика, судьи встают на сторону заявителей, так что надежда выехать отсюда на законных основаниях у него есть.
«Мы просим министерство обороны, лично Сергея Шойгу, помочь нам, решить вопрос поскорее с оформлением документов», — говорят Татьяна Гулиева и Ольга Шакурова. И добавляют: «Иначе вымрем тут, как динозавры».