Предлагаем вашему вниманию видеозапись выступления адвоката адвокатской палаты Саратовской области Елены Сергун. Напомним, она приняла участие в пресс-конференции, прошедшей в московском офисе ИА "Росбалт". Мероприятие было посвящено неоднократным случаям нарушения законодательства и прав человека сотрудниками полиции в Саратовском регионе. В качестве спикеров также выступили эксперт Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ Павел Зайцев, директор НИИ проблем коррупции Сергей Сапронов.
По приезде в Саратов Елена Леандровна прокомментировала итоги пресс-конференции нашему изданию:
"То, что творится сейчас у нас в регионе, выбора не оставляет: тишина — это именно та среда, в которой прорастают коррупционные связи, вынашиваются заказные дела, осуществляются непроцессуальные контакты между представителями оперативных, следственных, надзорных и иных структур, готовится база для неправосудных приговоров. Иными словами, молчание адвоката в таких условиях — это фактически соучастие в преступлении и против совести и против закона, это нарушение адвокатской присяги.
Сейчас в ГУ МВД по Саратовской области идет проверка по линии МВД России. Арениным и его командой предпринимаются неимоверные усилия для того, чтобы скрыть те нарушения, о которых сообщали в своих обращениях депутаты Государственной думы, писали средства массовой информации, потерпевшие, адвокаты, граждане.
Мобилизованы все официальные и неофициальные ресурсы. От подметных писем за подписью лиц с сомнительной репутацией, которую уже ничем не испортишь, пытающихся дискредитировать нашу сегодняшнюю пресс-конференцию, до лихорадочных попыток получить от потерпевших заявления о том, что они оговорили честных сотрудников полиции, а на самом деле повреждения причинили себе сами, упав с лестницы, ударившись о батарею или каким-то иным образом не вписавшись в периметр помещения.
Инстинкт круговой поруки до добра не доводит. Грань между «межведомственной дружбой» и соучастием в преступлении подчас очень тонкая. Каждый сам делает свой выбор. И оправдания потом неуместны.
С точки зрения совокупности грубых процессуальных нарушений, искусственности выдвинутого обвинения и отсутствия доказательственной базы дело Марины Шуляк абсолютно беспрецедентно. О нем в 2012 году много писали не только саратовские, но и федеральные СМИ.
Кратко напомню его фабулу. Основанием для возбуждения 24 февраля 2012 года уголовного дела № 604040 стало заявление некоего гражданина, владельца известного в городе увеселительного заведения, который в 2012 году вдруг вспомнил, что на самом деле он не выходил в 2005 году из состава акционеров ЗАО «Аркада-С», не продавал своего пакета акций обществу в количестве то ли 6, то ли 30 штук по совокупной сделке в обмен на помещение в престижном месте и не снимал со своего личного счета в банке в 2005 году денежную сумму за указанные акции в размере 1680000 рублей, перечисленную ему на основании договора купли-продажи платежным поручением ЗАО «Аркада-С», подписанным генеральным директором Мариной Шуляк.
Более того, гражданин настолько путается в показаниях, что не может объяснить очень многие вещи, объяснять которые в суде обязательно придется. В излагаемые им несуразицы изо всех сил старался верить следователь, а теперь, наступив на горло собственной песне, вынуждена делать вид, что верит, прокуратура,
Потерпевший, например, не может объяснить, зачем он дожидался истечения срока хранения и уничтожения банком подлинника расходного кассового ордера, содержащего, как он утверждает, его поддельную подпись, и почему еще в 2010 году отказался получить в банке заверенную копию данного расходного кассового ордера?
Как в материалах дела оказались две копии уничтоженного расходного ордера, с разницей в несколько дней изъятых у потерпевшего оперативником и следователем и направленных на экспертизу? Ведь настоящей копией, полученной этим господином в банке, могла быть только одна? Когда и зачем изготавливал заявитель эти копии со своей якобы поддельной подписью? Всего же таких чудо-копий в деле аж пять. Кто, когда и при каких обстоятельствах их размножал? Это так и осталось процессуальной тайной следствия.
Специалисты, в том числе ФГУ «111 Главный государственный центр судебно-медицинских и криминалистических экспертиз» министерства обороны Российской Федерации, считают, что оспариваемые потерпевшим документы, вероятно, подписаны им. Привлеченные следователем эксперты считают, что, вероятно, не им. Все утверждают, что экспертиза по копиям не исключает возможности технической подделки. При этом ни эксперты, ни специалисты не говорят, что оспариваемые потерпевшим документы подписаны Шуляк.
Вопросов по сути дела много. Главный из них: что сделала Марина Шуляк? Отвечу: она подписала платежное поручение на перечисление денежной суммы в размере 1680000 рублей на лицевой счет нашего забывчивого гражданина в счет оплаты выкупленного у него обществом пакета акций. Сама Марина Шуляк — всего лишь наемный директор, выполнивший решение общего собрания акционеров, копия которого, совсем некстати для забывчивого потерпевшего, обнаружилась в Росреестре в его собственных правоустанавливающих документах.
Поначалу, окрыленный своей забывчивостью, он настаивал и на том, что свой лицевой счет он никогда в банке не открывал и им не пользовался. Это стало очевидной ложью даже для следователя, в связи с чем последний поспешил изъять из дела документы, опровергающие это утверждение потерпевшего. Замечу, что к банку какие-либо требования потерпевший даже не думал предъявлять.
Инициаторами возбуждения этого странного дела стали сотрудники подразделения, подчиненного заместителю начальника полиции области Полтанову, о котором сегодня уже говорилось. Они же осуществляли основное оперативное сопровождение этого дела на протяжении без малого двух лет, то есть на протяжении всего срока предварительного следствия. Само название отдела порождает желание встать и снять шляпу: отдел по подрыву экономических основ организованных групп и преступных сообществ. В итоге с февраля 2012 по 31 декабря 2013 года ничего, кроме здоровья Шуляк, страдающей серьезным сердечным заболеванием, эти «орлы» не подорвали.
Зато они провели массу сомнительных с процессуальной и наказуемых с точки зрения закона мероприятий.
С ходу, еще в мае 2012 года, в дело включился сам Полтанов, который, минуя следователя и не имея на то никаких полномочий, без адвоката у себя в кабинете с использованием угроз требовал от Шуляк оговорить конкретных руководителей и акционеров холдинга, в который условно входит ЗАО «Аркада-С», или «сгноить ее на зоне». Об этом в 2012 году писали средства массовой информации. Все это подробно моя подзащитная изложила в своем заявлении в прокуратуру и следователю. Проверка по ее заявлению длилась без малого год. И, как вы сами понимаете, окончилась ничем, несмотря на то что доблестные полицейские по-детски путались в собственных объяснениях и противоречили друг другу. Прокуратура предпочла этого не заметить, также как не заметить и незаконного задержания Шуляк оперативными сотрудниками, подчиненными Полтанова.
Еще пример. В деле есть результаты рассекреченного прослушивания телефонных переговоров Марины Шуляк, датированные 2012 годом и, как вы сами понимаете, за давностью лет не имеющие никакого отношения к событиям 2005 года. Замечательны они тем, что на это прослушивание не только следователь поручения оперативникам не давал, но и не выходил с ходатайством об их разрешении в суд. В итоге, несмотря на совместные требования как защиты, так и следователя, получить постановление суда на данное прослушивание от оперативников Полтанова не удалось.
Правда, отсутствие законных оснований на прослушивание телефонных переговоров не помешало следователю приобщить эти результаты ПТП в качестве доказательства «не понятно чего» к делу.
У меня есть все основания полагать, что это постановление судьи скрывается потому, что оперативники организовали тотальное прослушивание переговоров сотрудников холдинга задолго до возбуждения какого бы то ни было уголовного дела. Им нужны были показатели раскрываемости. А чтобы что-то «декриминализовать», это нужно сначала «криминализовать». Они слушали и искали любой повод. Повода не нашли. Как не нашли его многочисленные надзорные органы, проверяющие финансовую деятельность холдинга по инициативе оперативников.
Тогда на свет Божий появился наш потерпевший с «больной» памятью и, очевидно, не менее «больной совестью» и со своей «проблемой» с почти «просроченным сроком годности».
Думаю, что для понимания условий возникновения этого «заказного дела» стоит отметить и то обстоятельство, что увеселительное заведение потерпевшего не является закрытым учреждением и очень даже доступно для всех, в том числе и для сотрудников оперативных структур. Как это ни странно прозвучит из моих уст, они же тоже люди.
Все это я рассказала сейчас для понимания того, что в деле нет доказательств ни события преступления, ни его состава. И для обоснования этого в суде мне никакая помощь не нужна.
Речь идет о проблеме, куда более серьезной и масштабной, ставящей под сомнение гарантии конституционных прав и свобод граждан, посягающей на основы правосудия и его независимость. Речь идет о запрещенных законом и внутренними ведомственными актами непроцессуальных контактах между следствием и прокуратурой, осуществляющей процессуальный надзор за расследованием.
Любой адвокат вам скажет, что удовлетворение судом жалобы защитника на незаконное действие или бездействие следователя, поданной в порядке статьи 125 УПК РФ, большая редкость. Существует негласное, абсолютно порочное правило: на стадии предварительного расследования без совсем уж крайней нужды не мешать следствию творить все, что ему заблагорассудится, под видом борьбы с преступностью и расследования уголовного дела. И только когда следователь совсем уж отчетливо преступает установленные законом нормы, суд вынужден удовлетворять подобные жалобы.
В рамках предварительного расследования судом было удовлетворено пять моих жалоб. Причем поводами для них стала откровенная демонстрация следователем, ведущим уголовное дело, полного неуважения не только к Конституции и актам Конституционного и Верховного суда страны, но и к правам и свободам граждан, зафиксированным в международных соглашениях. Обращению в суд предшествовали десятки моих жалоб в различные инстанции, в том числе в прокуратуру, надзирающую за ходом расследования. Итогом этих обращений становились отписки, из которых следовало, что никаких процессуальных нарушений следователем не допущено.
Право обвиняемой на защиту было нарушено на протяжении пяти месяцев предварительного расследования незаконно отобранной у нее следователем подпиской о неразглашении данных предварительного расследования. Аналогичные подписки были отобраны у защитников. При этом, несмотря на последующие протесты следователя, я в своей подписке указала «в части, не противоречащей осуществлению функции защиты». Как известно, защита всеми не запрещенными законом средствами, включающая сбор и предоставление доказательств, является обязанностью адвоката, в том числе и в соответствии с данной им присягой.
На жалобы, поданные мной руководству ГСУ и в прокуратуру по поводу незаконности отобранной у обвиняемой подписки, поступили ответы об отсутствии нарушений в действиях следователя. В ходе судебного разбирательства по жалобе, принесенной мной в порядке ст. 125 УПК РФ, представитель районной прокуратуры продолжал настаивать на законности подобной меры. Судом действия следователя были признаны незаконными.
Однако подписка о неразглашении данных предварительного следствия, незаконно отобранная у обвиняемой, была отменена не следователем, а руководителем ГСУ, и не сразу, а только по истечении срока на обжалование данного постановления судьи.
Я уже говорила об отсутствии в материалах уголовного дела постановления суда на прослушивание телефонных переговоров Шуляк.
Тем не менее прокуратура никак не реагировала на неоднократные жалобы защиты, признавая действия и следователя, приобщившего результаты ПТП к делу без постановления суда, и оперативников, осуществлявших незаконное прослушивание, законными, несмотря на грубое нарушение ими конституционных прав граждан.
Следующий пример. С моей точки зрения совершенно уникальный. Сроки предварительного расследования по делу Марины Шуляк превысили 20 месяцев, защита неоднократно обращалась с жалобами на имя руководства ГСУ, в прокуратуру и в суд в связи с затягиванием сроков предварительного расследования. В удовлетворении жалоб, поданных в ГСУ и прокуратуру, отказывалось, жалобы, поданные в суд, удовлетворялись судом. При этом представитель прокуратуры, осуществляющей процессуальный надзор за расследованием уголовного дела, вопреки последующему постановлению суда систематически давал в суде заключение о законности действия или бездействия следователя.
В очередном постановлении о возбуждении ходатайства перед Следственным департаментом МВД России о продлении срока предварительного расследования по уголовному делу, следователь указал, что им «согласован с прокуратурой Саратовской области окончательный проект постановления о привлечении Шуляк М.А. в качестве обвиняемой». Подобные контакты между следствием и прокуратурой настолько стали общим местом, что не только знакомые следователи, но даже многие мои коллеги сначала не понимали, что крамольного в этой фразе. Те не менее это вопиющее нарушение закона, начисто перечеркивающее не только право на защиту, презумпцию невиновности, состязательность сторон и прочие раздражающие следствие атрибуты демократической системы правосудия, но и классическое проявление обвинительного уклона. Непроцессуальные контакты прямо запрещены ведомственными инструкциями МВД, Генпрокуратуры и СК России. Но это ничего не меняет. Они были и есть. И будут до тех пор, пока итогом каждого такого «контакта» не станет увольнение их участников из органов следствия или прокуратуры. Самое страшное во всем этом, что орган, призванный осуществлять надзор за соблюдением закона, вступает в сговор со следствием, прямо этот самый закон нарушая.
Но глаз, что называется, «замылился» не только у некоторых моих коллег. Процитированное мной постановление следователя саратовского ГСУ Фомина, несмотря на противоправность действия, указанного в нем, 30.04.2013 года было утверждено заместителем начальника Следственного департамента МВД России Манаховым. Вот это уже не просто с трудом поддается объяснению, но наводит на самые грустные размышления. А где же вы, федералы, призванные контролировать деятельность региональных структур? Или в их функции входит «не читать», а «подписывать»? Или продукция, выходящая из-под пера подчиненных Аренина, имеет особый знак качества и в проверке не нуждается?
К сожалению, кроме как показать этот документ на пресс-конференции, другого способа «достучаться» до верха наших ведомственных пирамид у адвокатов нет. И знаете почему? Потому что мной на имя руководителя Следственного департамента МВД России были отправлены десятки мотивированных жалоб. На все жалобы приходили отписки: процессуальных нарушений не обнаружено. Сейчас я понимаю, как мои жалобы читали.
Не исключаю, что так же читают и проверяют многочисленные жалобы, касающиеся грубейших нарушений в деятельности генерала Аренина и его подчиненных.
Но самым удивительным является то, какую позицию в суде при рассмотрении моей жалобы на тему непроцессуальных контактов занял представитель прокуратуры. Представитель надзирающей прокуратуры в судебном заседании просил суд жалобу адвоката в порядке ст. 125 УПК РФ не рассматривать.
Еще интереснее вел себя в суде следователь, изготовивший это «процессуальное недоразумение». В присутствии журналистов и участников процесса следователь Фомин не только подтвердил факт непроцессуальных контактов, но и угрожал, что в случае если жалоба адвоката будет удовлетворена, он назовет имена не только сотрудников прокуратуры области, с которыми он согласовывал свои действия, но и имена сотрудников районной прокуратуры. Все это широко освещено в печатных и электронных СМИ. Несмотря на все это, судом действия следователя были признаны незаконными.
Есть еще одно интересное обстоятельство, позволяющее усомниться в объективности прокуратуры.
За период расследования по уголовному делу № 604040 следователями не было добыто доказательств не только состава преступления и квалифицирующих признаков преступления в действиях самой Шуляк, но не получено и доказательств события преступления. Именно такие выводы следуют из постановления от 03.10.2013 года заместителя районного прокурора о возврате уголовного дела на дополнительное расследование.
Никаких новых доказательств в результате дополнительного расследования не появилось, более того, ни само обвинение, ни его доказательственная база не изменились. Следователь не выполнил ни одного указания прокурора. Заниматься расследованием начал только после очередного признания незаконным его бездействия судом по моей жалобе. Фактически реальные следственные действия при дополнительном расследовании длились не более 6-7 дней.
Однако 31 декабря 2013 года обвинительное заключение было утверждено тем же самым заместителем районного прокурора, ранее не нашедшем в нем ни состава, ни события преступления.
Приведенные доказательства существования в регионе непроцессуальных контактов создают реальную угрозу осуждения невиновного человека. Есть основания считать, что став инициаторами незаконного возбуждения уголовного дела, в основе которого по заявлениям Шуляк М.А. и жалобам адвокатов, действующих в ее интересах, лежит не только заведомо ложный донос, но и стремление рейдерского захвата бизнеса, руководство регионального ГУ МВД России по Саратовской области во главе с начальником Арениным и заместителем начальника полиции Полтановым рассматривают любой обвинительный приговор в отношении Шуляк как способ собственного уклонения от ответственности за нарушение ими прав и законных интересов граждан.
Непроцессуальные контакты порождают у нарушителей закона в погонах веру в свою безнаказанность. Все это видят люди. Что в основе этих контактов — гадать не берусь. Здесь может быть все что угодно. От наличия у сторон банального компромата друг на друга до нежелания осложнять себе жизнь.
В любом случае, формируя атмосферу вседозволенности, они порождают все новые и новые беззакония, влекут профессиональную деградацию и, как следствие, формирование неприязни у общества к людям в погонах и представителям правоохранительных структур.
Это дискредитирует не только сами правоохранительные органы, но и создает условия для социальной напряженности в регионе, для политических спекуляций и прочих негативных проявлений, подрывает у населения веру и уважение к власти".