Затон, по определению БСЭ, это защищенный от ледохода и течения участок водного пространства на судоходной реке, служащий для отстоя и ремонта судов. А также это поселок в городе Саратове, располагающийся северо-восточнее предмостовой площади.
Ползучие удобства
Саратовский Затон имеет довольно богатую историю, полную самых разных красок и обертонов. Он лежит на живописном волжском берегу с видами на Зеленый остров и на панораму Соколовой горы. Последняя сурово наваливается на лабиринты затонского частного сектора котловиной и торчащим из ее крутого склона "клыком" из песчаника, который официально называется эрозионный останец "Три монаха", а в народе зовется "Чертов палец". Как отмечают ученые, этот геологический памятник природы — свидетель крупного эрозионного блока. История его возникновения связана с древними оползнями: некогда менее прочный грунт вокруг огромного каменного образования сполз в Волгу, а сам камень стоит до сих пор.
Оползни — больная тема Затона. Юго-восточный склон Соколовой горы не раз тревожил местных жителей, разрушая их дома и заставляя переселяться на новые места или отстраивать хибары заново. Одно из первых упоминаний о неспокойной горе датировано 1818 годом в записках протоиереев Герасима и Николая Скопиных, отмечавших: "В июле 19-го числа против Соколовой горы осела земля на всем протяжении повдоль Волги. Поселенные на сем пространстве домики… более или менее искривлены и осели. Причиною сего полагать можно подмытие берегов Волгою". Последний раз затонская земля уходила из-под ног не так давно — в 2007, 2009 и 2010 годах. Как рассказывал начальник управления администрации Саратова по инженерной защите Павел Овчинников, начавшиеся в южной части Затона подвижки могли распространиться на весь поселок. А для местной застройки из частного сектора это чревато катастрофическими последствиями. По состоянию на осень 2008 года требовалось отселить 112 домов, находящихся в опасной близости от кромки обвала. Хоть впоследствии подвижная затонская земля не заявляла о себе, угроза остается даже несмотря на регулярные противооползневые мероприятия — склон Соколовой горы над затоном распахан гигантскими противооползневыми бетонными желобами. По ним можно гулять, как по Бродвею, впечатляясь причудливым сочетанием природных и антропогенных пейзажей.
Наряду с покосившимися домишками за последние годы в Затоне выросло немало дорогих дворцов бесстрашных "феодалов", бросивших вызов природе. Любое масштабное строительство в Затоне чревато последствиями: раньше здесь можно было возводить только низенькие деревянные домишки, большая часть которых считалась самостроем. Городские власти много лет ломают голову над тем, что делать с Затоном. По логике тут следует развивать рекреационную зону, то есть помимо недавно открытого городского солярия расширять публичное пространство основной магистрали — Большой Затонской улицы, по которой летом в сезон пляжей и волжской навигации не протолкнешься, строить что-то вроде баз отдыха и легких кемпингов.
Но перестройку местности можно осуществлять лишь после комплекса противооползневых мероприятий. А это довольно затратная работа для нынешних нищих реалий городской казны, да и местных жителей сложно мотивировать на переезд из одновременно элитного и опасного района. Отсюда отказываются переезжать не только владельцы коттеджей, но и даже лачуг без каких бы то ни было удобств. Как рассказывает Валерий Иовлев, начальник отряда экзогенно-геологических процессов Саратовской гидрогеологической экспедиции, занимающейся исследованием оползневых процессов в Затоне, после оползня 2007 года жители некоторых домов, где стало просто опасно находиться, напрочь отказывались съезжать. И действительно, жизнь до сих пор теплится в некоторых затонских хибарах-мазанках, которые вот-вот могут упасть с обрыва в неизвестность...
Исторический разрез
Когда-то Затон был типичными городскими выселками, как Монастырка, Солдатская слобода или "шанхайский" самострой Глебучева оврага, от устья которого, собственно, и начинался. Судя по всему, первые поселения здесь появились вскоре после обоснования Саратова на нынешнем месте. Это предположение подтверждает и самый старый жилой дом нашего города, стоящий на улице Лермонтова, 65, памятник культурного наследия федерального значения начала XVIII столетия (про него мы рассказывали в статье "Ворота контраста", № 26 (322), 17 июля 2015 г.).
Уже в XIX веке Затон становится торгово-промышленными и транспортными воротами города, где помимо разных производств и складов появились незатейливые дома рабочего люда. Если наиболее древняя часть Затона (от нынешней предмостовой площади до кромки оползня Соколовой горы) имела более или менее четкую планировку с сохранившейся до сих пор сеткой улиц, то в северо-восточном направлении, уже в оползневом котле, застройка носила хаотичный характер, что хорошо видно по фотографии Петра Пятницкого, опубликованной в 1885 году в альбоме "Воспоминания о Саратове". На этом снимке запечатлено, как кривенькие и косенькие домишки на изогнутых проулках ютятся под обрывом.
Центром древнего Затона считалась Соляная площадь (ныне застроена пятиэтажными домами по улицам Большая Затонская, Малая Горная и Хвесина). Названа так она была, видимо, вследствие того, что Саратов был логистическим центром транспортировки через Волгу эльтонской соли из Покровской слободы на правый берег и далее — вглубь европейской России. Очевидно, именно близость к Волге определила функциональное назначение и название площади, на которой стояли соляные амбары. Однако в 1880-е годы из-за истощения Эльтонского озера началась разработка озера Баскунчак. Его близость к Царицыну и льготные железнодорожные тарифы позволили оттеснить Саратов на второе место в соляной торговле губернии, а амбары на Соляной площади, как рассказывает историк Евгений Максимов, купцы Гудков, Очкин и Багаев приспособили для хранения лесоматериалов (через Затон сплавленный лес на тягачах возили вплоть до середины прошлого века).
Крупный промышленный узел в Затоне появился в 1830 году — рядом с Соляной площадью открылся первый в Саратове чугунолитейный завод купцов Кутиных. Но это предприятие известно по другой фамилии. В конце 1860-х годов владелец завода Мартын Кутин женился на Анне Гудковой, дочери владельца кирпичного завода Василия Гудкова. Но вскоре после свадьбы Мартын Кутин скончался, и Анна Васильевна вышла замуж за купца второй гильдии Сергея Чирихина. Так чугунолитейный завод стал называться чирихинским. Производили на нем кованые и литые металлоконструкции, которые до сих пор являются украшениями старинных саратовских особняков — лестницы, парапеты, ворота, балконы, и т.д. Чирихинский завод не раз страдал от оползней, и в 1913 году корпуса были сильно разрушены стихией, после чего завод переехал в помещение бывшего завода Коробкова на Губернаторской улице (ныне ул. Степана Разина). А в уцелевших помещениях чугунолитейного предприятия в тот же год разместились некоторые службы Саратовского судоремонтного завода, который стал логическим продолжением открытой в 1880-х годах судоверфи, давшей Затону его название. Верфь была основана строительной конторой инженера и промышленника Александра Бари, биография которого довольно богата: родился в 1847 году в Петербурге, в возрасте 15 лет с семьей переехал в Швейцарию, затем в США.
Приняв американское гражданство, Бари открыл в Филадельфии техническую контору. В Америке Александр Вениаминович познакомился с земляком и коллегой — русским инженером, архитектором и изобретателем Владимиром Шуховым, будущим автором знаменитой радиобашни на Шаболовке в Москве. Шухов также известен как автор проектов и руководитель строительства первых российских нефтепроводов и нефтеперерабатывающего завода с первыми российскими установками крекинга нефти; первый в мире применил для строительства зданий и башен стальные сетчатые оболочки, которые были внедрены в повседневную практику формообразования авангардных зданий лишь спустя десятилетия архитекторами хай-тека.
Вечность пахнет нефтью
В 1877 году Бари вместе со своей супругой вернулся в Россию и через три года открыл в Москве контору, техническим руководителем которой стал Владимир Шухов. Как рассказывает краевед Евгений Лебедев, контора Александра Бари "предлагала технические или, по современной терминологии, инжиниринговые услуги и занималась строительством объектов под ключ". Одним из магистральных направлений работы предприятия стало строительство объектов нефтяной промышленности и их модернизация, в том числе создание Волжского нефтеналивного флота. В 1884 году Александр Бари открыл отделение конторы в Саратове, которое располагалось в двухэтажном доме на пересечении нынешней улицы Чернышевского и Бабушкина взвоза. Совпадение, но хозяином этого дома был Григорий Учаев — быстро разбогатевший служащий завода Чирихиной. "Смекалистый приказчик, работавший у предприимчивой купчихи, к концу 1880-х годов нажил себе двухэтажный на полуподвале каменный доходный дом, срезанный угол которого на уровне второго этажа украшал пятиугольный балкон искусной работы с коваными и литыми элементами, над которым на четырех столбах возвышался не менее затейливый "зонт", прикрывавший балкон от непогоды. Естественно, чирихинский приказчик воспользовался возможностью заказать все литые и кованые элементы на заводе своей работодательницы, и заказ был выполнен отменно",— рассказывают про Учаева в книге "Саратов историко-архитектурный" краеведы Вячеслав Давыдов и Виктор Семенов.
Выгодное расположение учаевского особняка привлекало арендаторов, среди которых оказались работники конторы инженера Александра Бари, в том числе и будущий всемирно известный изобретатель Владимир Шухов, который неоднократно приезжал в Саратов учить работников верфи собирать изготовленные по его чертежам большие наливные стальные баржи для перевозки нефтяных продуктов — первые русские танкеры.
Место для верфи было выбрано неспроста — в устье Глебучева оврага (на месте нынешней водолечебницы и ФОК "Звездный") имелась удобная для этих нужд и затопляемая в половодье площадка на возвышенном берегу, которая и стала тем самым Затоном. База производства позволяла работать без технологически сложного спуска на воду: готовые суда, производимые с октября по апрель каждого года, весной сами всплывали при поднятии уровня воды в Волге выше верхней отметки стапелей. При такой организации работ фирме удавалось за зиму построить целую флотилию наливных судов и весной начать их эксплуатацию. К 1910 году Саратовское и Царицынское отделения конторы построили 65 барж общей грузоподъемностью 6,8 миллиона пудов, что тогда составляло около половины тоннажа волжского нефтеналивного флота.
P.S. От всех некогда славных производств в саратовском Затоне не осталось и следа. Судоремонтный завод, бывший одним из флагманов волжского речного флота, благополучно пережил все катаклизмы прошлого столетия, но прекратил существование в 2013-м — спустя век после открытия.