Недавно стало известно, что из последнего в Саратове детского дома № 2 вывозят мебель. Этим власти недвусмысленно дали понять, что детдома в помещении больше не будет. После этого в Сети вновь стали собирать подписи в защиту учреждения. За две недели петиция, адресованная Валерию Радаеву, набрала более 300 тысяч голосов. Это больше, чем жителей в городе Энгельсе. И почти столько же, сколько было участников в Бородинском сражении с обеих сторон.
Но чиновники, похоже, опять хотят наплевать на всю эту внушительную армию. Когда детский дом № 2 защищало "всего" 204 тысячи человек, они не побоялись провести реорганизацию учреждения, соединив его с областным центром диагностики и консультирования, назвав получившийся гибрид центром психолого-педагогического и медико-социального сопровождения детей. Потом была уволена директор детдома Галина Ефимова. При этом дети в организацию так и не поступали — на сегодняшний день их осталось всего пятеро. Любимой отговоркой местного политбомонда стала часто повторяемая мантра о том, что детей-сирот в областном центре не выявляют. А если и выявляют, то сразу находят им приемных родителей.
После того как новая петиция начала набирать обороты и об этом написали региональные и федеральные СМИ, власти просто обязаны были как-то отреагировать. Пробный шар был закинут от имени заместителя директора нового центра Татьяны Матюшкиной. В обращении, которое разослали по СМИ области, Матюшкина заверяла: "У нас находится 5 воспитанников. В жизни ребят ничего не изменилось. В СМИ пишут, что из детского дома вывозится мебель. Действительно, некоторое время назад часть оборудования, которое находится в нашем учреждении, мы передали в марксовскую спецшколу. Это оборудование, которое в настоящее время не используется в воспитательно-образовательном процессе. И мы его передали не в какую-то постороннюю организацию, а таким же детям". По словам Матюшкиной, уменьшение количестве сирот в государственных учреждениях — это "большой плюс" и показатель проделанной работы. Она подчеркнула, что дети находятся в центре временно до устройства их в "хорошие семьи". "А то, что к нам сейчас приковано такое пристальное внимание, мешает в работе и создает нервозную обстановку", — заявила она.
Бывший директор детского дома Галина Ефимова прокомментировала нашему изданию обращение бывшего зама. Она сказала, что не разделяет радужного настроения Татьяны Матюшкиной. "О каком спокойствии можно говорить, когда люди предупреждены об увольнении? Что будет с детским домом, является тайной, скрытой за семью печатями. До этого нам говорили, что в нем будут находиться стационарные группы и дети с отклонениями здоровья. Мы были готовы принять всех, лишь бы дети у нас были. Но с тех пор в детский дом не поступило ни одного ребенка. Если заговорили о сокращении, значит, детей туда направлять больше не планируют. В кризис люди уходят в никуда, а сирот лишают дома!" — подчеркнула Ефимова в телефонном разговоре. По ее словам, под сокращение пока не попали лишь технический персонал и три воспитателя. Однако некоторые из них продолжают работать на четверть ставки. Также экс-директор рассказала, что работы лишатся и сотрудники школы приемных родителей при детдоме. По предположениям Галины Ефимовой, детей направят в центры, рассчитанные на стационарные группы, которые находятся в районах области.
После этой виртуальной "дуэли" стороны замолчали на несколько дней. И вот на заседании общественной палаты области Любовь Руднева, директор нового центра, сказала: "У нас по-прежнему работает школа приемного родителя. После утверждения нового устава мы работаем над новым направлением — оказание помощи семьям, где воспитывают детей-инвалидов". На вопрос, зачем из центра увозили мебель, Руднева заявила: "Речь идет о двухъярусных кроватях. Когда осталось пять детей, то их объединили в одну группу". Но по информации, имеющейся у нашего издания, вывозили в том числе обстановку холлов учреждения, в том числе и диваны.
На этом же заседании уполномоченный по правам ребенка Татьяна Загородняя сказала, что нужно постараться оградить детей от стрессов при реорганизации детдомов, правда, не разъяснила, как это сделать.
Чуть позже омбудсвумен дала пресс-конференцию. На ней она сказала немало интересного. В частности, Загородняя пояснила, что в нашем регионе, оказывается, существует проблема — из учреждений не отдают детей.
"Это делается для того, чтобы их не закрыли. Нужно сделать так, чтобы сотрудники остались работать там в другом статусе", — отметила омбудсвумен. Жаль, что Татьяна Николаевна не рассказала о методике, с помощью которой учреждения "не отдают детей" — используют ли они маскировочные сети, рвы с водой и противотанковые "ежи" или просто тихо саботируют распоряжения министерства образования области.
А потом вышел позитивный сюжет на ГТРК-Саратов. В нем говорилось о том, что реорганизация детдомов — это хорошо, а зрителю показывали счастливых детишек, которые рисуют, играют и ходят в зоопарки. И находятся в двух шагах от усыновления. И все это благодаря оптимизации сети учреждений.
...Понятно, что все, что произошло в медиаполе после обновления петиции, сродни чернильным пятнам, которые выпускают из себя кальмары при преследовании. Все это — обманка, отвлечение внимания общественности, не более. По существу официальные лица так и не дали ответа на вопрос, почему в почти миллионном городе Саратове не выявляют детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей? Почему детдома по области заполнены, а в громадном мегаполисе закрывают последний детский дом?
Ответы на эти непростые вопросы неожиданно дала наша читательница Марина Сторожихина, которая обратилась к нам не от хорошей жизни.
— 14 сентября 2014 года в нашей семье произошло несчастье, — рассказала Марина Геннадьевна, — Умерла моя родная сестра Светлана. Она проживала с гражданским мужем и ребенком, моим семилетним племянником. Муж являлся биологическим отцом мальчика, но в документах это указано не было. Я часто стала приезжать к ним, гуляла с племянником, к себе забирала. Потом приводила обратно, потому что мальчик очень ранимый и он привык жить там. И вот в августе этого года я обратилась в сектор опеки и попечительства Ленинского района города, чтобы получить статус опекуна. Я представила все документы, которые были необходимы. Даже мебель новую специально купила. 6 октября сотрудники опеки обследовали мои условия жизни и нашли, что моя квартира находится в хорошем состоянии, а отношения в семье доброжелательные...
После этого в дом, где проживал маленький племянник нашей героини, наведались из сектора по опеке и попечительству и изъяли ребенка из семьи. Марина долго пыталась выяснить, куда увезли ее племянника. Это удалось не сразу. Поиски заняли две недели. Оказалось, что мальчика поместили в приют "Возвращение" в Ленинском районе:
— Он был грустный, — вспоминает Сторожихина, — такие удары судьбы пережил: сперва смерть матери, потом это изъятие. При встречах говорил: "Ты когда меня отсюда заберешь?"
Я дважды обращалась с просьбой об опекунстве, но оба раза мне отказали. Сказали, что зарплата небольшая и квартира маленькая. А потом ребенка увезли в детский дом № 4 в Балаково... У меня почва из-под ног ушла, когда я об этом узнала. Как в Балаково? Почему так далеко, если мальчик прописан в Саратове, если у него есть родная тетя здесь? Поначалу органы опеки мне об этом даже говорить не хотели, пришлось выяснять в приюте "Возвращение". Когда я связалась с директором детского дома, она очень сильно удивилась. Сказала, что у моего племянника в личном деле нет данных о том, что у него есть родственники.
Пожалуй, эта история — лучший ответ всем нашим чиновникам и общественным деятелям, которые продолжают уверять, что детей-сирот в Саратове не выявляют. Мы уверены, что племянник Марины Сторожихиной, изъятый в лучших традициях ювенальной юстиции, — далеко не единственный ребенок из областного центра, отправленный в учреждения по области.